Книга Государево дело, страница 48 – Иван Оченков

– Как такое возможно – ведь вы, насколько я знаю, совсем недавно приехали в эту страну из Ростока?

– Меня погубила женщина.

– Но каким же образом?

– Ее величество государыня Катарина пожелала, чтобы я женился на одной из ее фрейлин – прекрасной госпоже Анхелике.

– Не такая уж дурная перспектива, – хмыкнул француз.

– Я тоже так думал, тем более что их величества обещали дать за девушкой достойное приданое.

– Неужели эта бедная девушка столь дурна собой?

– Что вы, мой друг, она прекрасна, как ангел!

– Тогда какого еще нечистого вам надо?

– К сожалению, я слишком поздно узнал, что фройляйн Анхелика дарила свою благосклонность не только мне, а еще нескольким офицерам нашего полка.

– О-ла-ла! – высоко поднял брови Безе. – Кажется, я вас понял. Заполучить вместе с приданым еще и развесистые рога не так уж приятно. И что же вы сделали?

– Я бросился в ноги к его величеству и попросил его услать меня куда-нибудь подальше от столицы. Тот был так добр, что позволил мне отправиться сюда.

– А что же царица Катарина?

– Кажется, она была не слишком довольна, но не стала спорить с государем.

– Но ведь рано или поздно вам придется вернуться?

– О, я уверен, что фройляйн Анхелика сумеет найти себе другую жертву. К тому же наш добрый кайзер утешил меня.

– И как же?

– Он сказал, что, возможно, я погибну в этих местах, так что не стоит печалиться раньше времени.

– Да уж, это очень на него похоже, – хмыкнул Безе, любивший, как и все французы, пикантные истории.

Затем, воровато оглянувшись, он наклонился к немцу и доверительно прошептал:

– А не был ли наш добрый царь Иоганн в числе пользовавшихся расположением этой самой Анхелики?

– Вряд ли, – флегматично пожал плечами Минлих, – тогда бы за ней дали куда большее приданое.

– Чего это вы раскудахтались? – с досадой спросил Панин, знавший по-немецки всего несколько фраз, большей частью команды. – Еще накличете кого!

Укрепления на месте современного Азова начали возводить еще генуэзцы, от которых осталась восточная часть нынешней крепости – Френк-хисар. Захватившие ее османы пристроили к ней еще несколько башен, обнесенных стеной – Орта-хисар, и насыпали земляной вал вокруг пригорода – Топрак-кале. Этот вал оказался не слишком надежной защитой, поэтому четыре года назад обозленный казачьими набегами турецкий губернатор Сенжван-паша приказал возвести каменные стены и вокруг Топрака, завершив таким образом строительство. В результате получилась квадратная в плане крепость, разделенная внутри на три неравные части с периметром наружных стен около версты.

На всех крупных башнях стоят пушки, не слишком, впрочем, большого калибра. Тем не менее для защиты от донцов этой артиллерии хватает с избытком. С северной стороны стены цитадели омывает Дон, а с трех других – заполненные речной водой рвы. За рвами есть еще посад, в котором проживает в основном местная голытьба. Для защиты от казачьих набегов вокруг этой части города были насыпаны валы с идущим поверх них частоколом. Но, по словам Родилова и других казаков, жители пригорода не слишком полагаются на эти укрепления и при малейшей опасности ищут убежище в огражденном стенами городе, увеличивая тем самым гарнизон.

Примерно через два часа после наступления темноты казачьи струги один за другим стали покидать свое убежище и направились к Азову. Ориентироваться в ночи было трудно, но вскоре на берегу замигал огонек, указывая путь донцам. Глядя на него, Панин внутренне поежился. Если лазутчика схватили или он оказался предателем, их сейчас ждет засада и практически неминуемая гибель.

– Не журись, полковник… – прошептал ему Татаринов, очевидно, заметивший его состояние, – Бог даст, все ладно будет.

– На Бога надейся, а сам не плошай, – так же тихо отозвался Федор, сжимая рукоять палаша. – Только бы турки нас не заметили.

– Не, – осклабился казак, – такую хитрую лампаду разве заметишь?

Дворянин, самолично привезший из Москвы потайной фонарь немецкой работы, стоивший совершенно баснословных денег, был совсем в этом не уверен, однако, не подавая виду, продолжал всматриваться в темноту. Наконец нос струга ткнулся в отмель у берега, и казаки с драгунами начали высаживаться, стараясь не поднимать при этом шума.

– Сюда, – махнул рукой встречавший их человек в мохнатой папахе и такой же бурке.

– Все ли ладно, Махмудка? – поинтересовался у него Татаринов.

– Как договаривались, – скупо отвечал черкес и, не говоря более ни слова, развернулся и стал показывать прибывшим дорогу.

За ним следом двинулись Мишка и еще несколько казаков, двое из них тащили на себе петарду, изготовленную мэтром Безе. Конструкция ее была довольно проста. Железный колокол примерно в три пуда весом, жестко закрепленный на деревянной доске. Внутри его помещалось около двенадцати фунтов самого лучшего пороха. Адскую машину нужно было укрепить на воротах и поджечь фитиль, после чего взрыв разбивал ворота и открывал тем самым путь в осажденную крепость.

Теперь самое главное – не поднять шума раньше времени, а потому казаки и драгуны крались, яко тать в нощи. К счастью, никаких неожиданностей не случилось, разве что какой-то забулдыга, заночевавший спьяну под стенами цитадели, увидев скользящие тени, спросил: «Ахмет, это ты?..» – и тут же умер, захлебываясь собственной кровью из перерезанного горла.

– Я думал, мусульмане не пьют, – с досадой чертыхнулся Панин.

– Только когда им не наливают, – сверкнув в темноте белозубой улыбкой, отвечал ему Мишка.

Наконец они добрались до ворот и принялись устанавливать мину на то место, где, по словам лазутчика, находился запиравший их засов. Закрепив петарду с помощью двух упертых в нее железных ломов, казаки подпалили фитиль и бросились врассыпную. В этот момент стоящий на стене часовой, видимо, пробудился ото сна и заметил-таки, что внизу происходит что-то непонятное. На свою беду, он вместо того, чтобы поднять тревогу, начал вглядываться в темноту и тут же за это поплатился. Увидев это безобразие, Панин взялся за лук, после чего щелкнула тетива, и любопытный страж со стрелой в боку полетел вниз.

– Любо! – восхищенно цокнул языком Мишка.

Все же шум, поднятый упавшим янычаром, не остался незамеченным, и в крепости поднялась тревога. Однако было уже поздно. Догоревший фитиль воспламенил порох, раскаленные газы с силой ударили по поддону, и тот, пробив окованные железам створки ворот, перебил засов.

Не успел еще развеяться дым, как подскочившие к воротам казаки открыли их и с яростными криками бросились внутрь. Ошеломленные взрывом часовые не сумели оказать им сопротивления и были мгновенно перебиты, после чего атакующие рассыпались по узким кривым улочкам внутри цитадели.