Книга Бал жертв, страница 6 – Пьер Алексис Понсон дю Террайль

— Да это сумасшедший! — вскричал Баррас.

— Нет, гражданин директор, — продолжал Каднэ, — и я докажу вам, что я в полном рассудке и что я говорю правду.

Баррас пожал плечами. Нисколько не смущаясь, Каднэ продолжал:

— Я видел сейчас, входя сюда, человека, который хорошо знал меня живого.

— А! Неужели? — сказал Баррас насмешливым тоном.

— Это Дюфур, бывший поставщик, толстяк, заседавший в революционном трибунале. Он меня узнает, потому что он находился в числе тех, которые осудили меня.

— Милостивый государь, — сказал Баррас, слегка топнув ногою, — вы пришли ко мне забавляться — это очень хорошо, но я был бы крайне признателен, если бы вы сократили эту мистификацию.

— Вы увидите, что я совсем вас не мистифицирую! — вскричал Каднэ. — Мой добрый друг Дюфур, подите сюда на минутку!

Каднэ обращался к человеку, который переходил в эту минуту в соседнюю залу и остановился на пороге той комнаты, где находились Баррас и госпожа Тальен.

Это был толстяк с красной физиономией, подбородком в три этажа, с улыбающимися глазами, с перстнями на всех пальцах, с бриллиантами во всех перстнях, с бриллиантами на рубашке и на сюртуке.

— Черт побери! — закричал ему Каднэ. — Вы выглядите, как голкондский рудник, любезный Дюфур!

Гражданину Дюфуру, бывшему поставщику армий и судье революционного трибунала, было так лестно быть допущенным в группу, центр которой составляла госпожа Тальен, что он поспешил подойти. Он посмотрел на Каднэ, лицо которого было также татуировано, как и тело, и не мог удержаться от смеха.

— У вас хорошая память, гражданин Дюфур? — спросил Каднэ.

— Превосходная, — отвечал бывший судья.

— Помните ли вы людей, которых судили при вашем участии?

Дюфур сделал гримасу. Он подумал, что дикарь хочет его мистифицировать, но тот, положив руку на его плечо, спросил:

— Вы помните маркиза Каднэ?

— Ах! Да… Он был осужден.

— Вы это знаете наверное?

— Еще бы! Осужден и казнен; я видел, как он шел на эшафот.

Каднэ обернулся к Баррасу с торжествующим видом.

— Вы видите? — сказал он.

— Вижу, — отвечал Баррас, — что маркиз Каднэ был казнен и что, следовательно, это не вы.

— Я.

— Я очень хорошо помню этого молодого человека, — наивно сказал Дюфур.

— Вы узнали бы его, если бы он вышел из могилы?

— К несчастью, так не бывает, — сказал бывший поставщик.

— Все равно, я настаиваю на этом и спрашиваю вас: узнали бы вы его?

— У меня черты его в памяти, как будто я вижу его перед собой.

Каднэ обернулся к Баррасу.

— Гражданин директор, — сказал татуированный, — терпение есть добродетель людей, управляющих народами… Будьте терпеливы до конца.

Эта лесть разгладила лоб Барраса.

— Чего хотите вы от меня, господин выходец с того света? — спросил он.

— Губку и воды, — отвечал Каднэ.

— Для чего?

— Вымыться для того, чтобы гражданин Дюфур меня узнал.

В то же время он положил руку на плечо Марион.

— А вот эта хорошенькая девушка мне поможет, — сказал он.

Баррас слушал с изумлением. Самоуверенность этого человека, который выдавал себя за мертвеца и требовал губку и воды, как живой, сбивала с толку директора, однако он сказал ему, указывая на дверь:

— Войдите в мою уборную, вы найдете там то, что спрашиваете.

Каднэ взял за руку Марион и увел ее, прежде чем госпожа Тальен, Баррас и Дюфур успели ему воспротивиться.

— Странного человека представили вы мне! — сказал Баррас госпоже Тальен.

Молодая женщина еще не опомнилась от впечатленя, которое произвело на нее представление Каднэ.

— Любезный директор, — сказала она Баррасу, — уверяю вас, мой друг — очень любезный молодой человек, несмотря на свою татуировку.

— Скажите же мне его имя.

— Маркиз де Каднэ.

— Как! И вы о том же?

— Я всегда его знала под этим именем.

— Но маркиз де Каднэ умер! — вскричал Дюфур. — Я сам его осудил…

— Стало быть, он спасся…

— Нет, я знаю наверняка, что его гильотинировали.

— Стало быть, это другой Каднэ! — сказала госпожа Тальен.

— С каких пор вы знаете его?

— С 1792-го.

— Все это довольно странно! — прошептал Баррас. — И мне любопытно знать…

— Вот он возвращается, — сказала, улыбаясь, госпожа Тальен.

Гражданин Каднэ заперся с Марион в уборной директора Барраса. Марион была бледна, как смерть, и зубы ее стучали.

— Ну, — сказал Каднэ, наливая воды в таз, — что ты думаешь о моем приезде сюда?

— Жорж… Жорж… — прошептала Марион, сложив руки, — и вы также хотите умереть?

— О! Я ничего не боюсь…

— Берегитесь, — пролепетала она с возрастающим ужасом, — революция еще не кончилась. Везде танцуют, и я продаю цветы, но много еще голов падет.

— Моя крепко держится.

— И он также это говорил…

Каднэ увидел слезу на бледной щеке молодой девушки.

— Бедная Марион! — сказал он. — Но погоди, час мщения близок, и мы отомстим за него.

— О! Я боюсь… Я боюсь… — прошептала цветочница.

— Хорошо, но повинуйся.

Эти три слова были произнесены Каднэ со смесью доброты и твердости. По тону его голоса можно было угадать, что он абсолютный властелин этой женщины. Марион наклонила голову.

— Что надо делать? — спросила она покорно.

— Там сегодня танцуют.

— А! — сказала Марион, вздрогнув.

— И мне хотелось бы отвезти туда человека, который не ожидает приглашения.

— Кто этот человек?

— Баррас.

— Он! — прошептпла Марион с ужасом. — Палач среди жертв!

— Наступает иногда час, когда палач боится и раскаивается в пролитой крови. Но слушай: твоя красота произвела на него сильное впечатление… Он самонадеян, этот любезный директор, и воображает, что все женщины должны в него влюбляться… Он, наверно, будет ухаживать за тобой нынешнюю ночь.

Марион чуть заметно пожала плечами.

— И если он попросит у тебя свидания в парке, ты должна согласиться.

— Я?

— Да.

— Но… Что же случится? О, Боже!