Книга Золотой корсар, страница 55 – Луи Нуар

Вереница вооруженных матросов тянулась к столу, а другая уходила от него ко второму трапу, свисавшему с противоположного борта.

Шлюпки доставляли соискателей к кораблю и увозили обратно тех, кто не был принят.

Более удачливые тотчас же заносились в списки и назначались на те или иные посты.

К столу соискатели подходили по одному; Людовик экзаменовал молодых парней, Вендрамин — зрелых мужчин. На судно требовались и те и другие — половина на половину.

Инспекция была строгой.

Корабль стоял впритык к заполоненной людьми набережной, и с берега его палуба отлично просматривалась. Принятых зеваки приветствовали криками «браво», получивших отказ — гиканьем и свистом.

Чернь всецело доверяла мнению судей и относилась как к героям к тем, кто оказывался достойным пополнить ряды корсаров.

Первый из тех, кто был принят, увидев, что его направили на нижнюю палубу, испросил разрешения попрощаться с пришедшими на набережную женой и детьми.

— Иди! — сказал Вендрамин громоподобным голосом. — Иди, но не возвращайся. Таким неженкам среди нас не место.

И зрители аплодисментами встретили столь жестокое решение.

Мы рассказываем об этом наборе потому, что во время него произошло немало странного.

Возможность отправиться в поход под командованием Корсара с золотыми волосами доводила до исступления алжирских варваров, людей страшных, способных на все, жаждущих славы и голодных до разбоев и ожесточенных боев.

Один из них, старый пират времен Рыжей Бороды, получил отказ по причине увечья.

То был разбитый годами, согбенный великан, совершенно немощный с виду.

Услышав приговор комиссии, он иронично хмыкнул, распрямился и, схватив за ворот писаря, кинул того за борт, а затем, бросившись в воду, выловил его и возвратил на палубу.

— Принят! — сказал Вендрамин посреди бешеных аплодисментов.

Другой факт, не менее достоверный, поразил всех присутствовавших при этих сценах.

Некий колоуги (сын турка и арабки) чересчур говорливо описывал свои достоинства. То был паренек лет пятнадцати.

— Слишком болтлив! — постановил Людовик.

Тотчас же юноша выхватил из-за пояса кинжал, отрезал у себя кончик языка и бросил его на стол писаря, оставив кровавое пятно на белом листе пергамента.

— Раз уж ты не можешь больше говорить, — промолвил Людовик, — мы тебя берем, друг. Зачислен!

Этот мнимый немой — он утратил дар речи лишь наполовину — был позднее среди тех тюркосов, что служили во французских колониальных войсках; награжденный в 1845 году орденом Почетного легиона, уйдя в отставку, он жил в Деллисе.

Когда набор был завершен, набережная огласилась неодобрительными криками тех, кому не довелось предстать пред очами двух комиссаров; с трудом их удалось согнать с палубы.

Один юноша выражал свой протест особенно бурно; он кричал, жестикулировал, цеплялся за поручни, взывал к капитану, его помощнику и прочим офицерам, желая во что бы то ни стало пройти комиссию.

Намертво ухватившись за железную перекладину, он заявил матросам:

— Отрежьте мне руку, отрежьте, если посмеете, но с места я не сдвинусь.

Услышав паренька, Людовик подошел к нему и сказал:

— Мальчик, набор закончен! К чему так упорствовать?

— Ах, капитан, — отвечал юноша, — ваши люди глупы как пробки! В том, что они храбры, я не сомневаюсь, но вот ума им явно недостает.

— Почему ты позволяешь себе оскорблять мою команду, негодник?

— Потому что она этого заслуживает. Я тысячу раз повторил этим кретинам, что я не желаю быть матросом, а хочу лишь переговорить с вами и о наборе речь не идет, но они так ничего и не поняли. Ослы, одним словом!

— Короче, чего ты желаешь?

— Сейчас сами все поймете, капитан. Дайте мне лишь две минуты, и я сумею вас убедить в своей полезности.

— Так ты все же хочешь поступить к нам на судно?

— Не в качестве матроса. Пойдемте.

Соискатель был красивым брюнетом с несколько женственными манерами, а пробивавшиеся над верхней губой усики делали его особенно миловидным и обаятельным.

Юноша направился к поднятому на корабль стаду овец (уходя в море, суда по максимуму запасаются свежим мясом), на ходу вытащив набор медицинских инструментов из одного кармана и пачку бинтов — из другого.

Он поднес какой-то флакон к морде одного из ягнят, ноги бедного животного подкосились и оно рухнуло на деревянный настил палубы.

Тогда паренек попросил Людовика достать часы и уверенно заявил:

— Через две минуты задняя нога этого барана будет у меня в руках.

Действительно, не успела секундная стрелка на часах Людовика пройти и двух кругов, как ампутация была произведена и весьма искусно.

Мало-помалу придя в себя, ягненок — а он был усыплен эфиром — встал на три лапы, даже, казалось, не заметив этой жестокой операции.

Матросы были в восторге.

Вендрамин и Людовик изумленно переглянулись.

— Я хирург, — пояснил юноша. — От отца к сыну в нашей семье передаются секреты этой профессии. У вас ведь нет серьезных медиков на борту? Возьмите меня в качестве хирурга, не пожалеете!

— Принят! — сказал Людовик. — И не как простой матрос, а как офицер. Возглавишь медчасть. После утверждения капитаном есть будешь с нами, за офицерским столом.

— Благодарю вас! — промолвил юноша.

— Как тебя зовут-то?

— Рут.

— Вот те на! — воскликнул Людовик.

— Это имя вас удивляет?

— Да. Оно напомнило мне о Ноэми. Так ты еврей?

— Да.

— Неважно! Хоть мы с Паоло и не особенно любим вашу братию, я тебя беру.

На следующий день корабль взял курс на Неаполь.

Как мы уже говорили, на этом судне реализовались все усовершенствования, применяемые на кораблях лишь пару-тройку лет. Одним из самых поразительных его качеств была возможность погружаться в бою в один уровень с водой, что делало его — вследствие того, что вода смягчала удары — не доступным для вражеских ядер. По этой же причине нижняя часть корпуса корабля не была обшита броней, из-за чего судно выглядело легким и маневренным.

Именно по планам этого корабля, обнаруженным во время последней войны, американцы построили свои знаменитые подводные лодки.

Вода поступает в клапаны, заливает трюм и корабль погружается.

Кроме того, ход судна обеспечивают не винты, а шкивы и поршни.

Благодаря этим поршням вода проникает в находящиеся в задней части корабля трубы, а затем с силой выталкивается наружу.