Книга Оберег для невидимки, страница 33 – Жанна Долгова

С самого утра третьего дня моего пребывания в доме Аррии мастерицы, предварительно вывесив табличку «Извините, приема нет», начали генеральную подготовку к преображению бесцветной меня в меня цветную. После тщательной помывки выдали жесткую мочалку и велели тщательно натереться. Если я сама себя ещё щадила, проводя этим орудием пытки по коже в доступных местах, то Верина по моей спине прошлась добросовестно, со всей ответственностью. Стесняясь орать, мычала сцепив зубы от боли. Зачем такая жестокая экзекуция? «За надом», — ответили мне.

И вот стою жду, когда начнётся сам процесс. Зеваю во весь рот.

— Можно сходить водички попить? — спросила в надежде, что отпустят немного размяться, и поняла тщетность попытки.

С кряхтением сползла на пол и побрела на выход из комнаты.

— Драпает! Драпает! — неожиданно заорал в спину жако, заставив меня резко остановиться, а художниц встрепенуться.

— Я ненадолго. — Жалобно взглянула на своих мучительниц и рванула в сторону кухни.

— Пер-ри, у этой дивы корма подкачала! — копируя чей-то мужской сиплый голос, выпалил увязавшийся за мной хвостиком Бейл Орест IX.

От подобного перла чуть водой не захлебнулась! Да как он смеет так о моем вполне себе мягком месте! Прокашлялась и, отодвинув недопитый бокал в сторону, укоризненно уставилась на летуна.

— Ты, птица-говорун, когда молчишь, ну такой прехорошенький! Но стоит тебе открыть клюв, как складывается ощущение, что с гопниками рос.

— В порту сегодня, пар-рни, будет жар-рко! Причалили флейт, шлюп, кар-ракка и фрегат! — горделиво приосанившись, выдал пернатый.

— Так ты жил у супервайзера логистического терминала?

Честное слово, само вылетело! Уронила голову на стол, сотрясаясь от неудержимого смеха. Жако минуты две переваривал услышанное.

— Пер-ри купили у грузчика Крока! — Что-то все-таки щелкнуло в этом маленьком птичьем мозгу, и в отличие от витиеватого вопроса мне дали вразумительный ответ.

Восхитилась. Умилилась. Простила дерзость. Закинула в рот шоколадный трюфель от Персиваля. Погладила по серой спинке говорливую птаху и в приподнятом настроении явилась пред очи уже ожидавших меня во всеоружии мастеров.

Трепетала на своем постаменте в предвкушении вновь увидеть волшебство с распылением пудры, аж живот сводило от волнения. После заявления Аррии «Начинаем!» прикрыла глаза, глубоко вздохнула и замерла, чуть расставив в стороны руки. Легкое дуновение из уст художницы скорее услышала, чем почувствовала. Сквозь трепещущие ресницы наблюдала, как замелькали золотые, бронзовые, серебристые искорки, кружась по спирали вокруг меня и возносясь вверх к потолку. Мелкие частицы касались кожи, вызывая легкую щекотку в особо чувствительных местах. Приятные ощущения!

— Как красиво… — восторженно прошептала Верина.

— Запоминай, девочка, — приглушенным тоном наказала ей Аррия.

— Какая вы!.. — Трепетно, на грани экстаза прозвучал голос девчонки и чуть не заставил меня широко распахнуть глаза.

— Хороший получился оттенок, — удовлетворенно прокомментировала результат их совместного труда госпожа Флайт.

А у меня ладошки зачесались от нетерпения. Хоть бы зеркало поставили напротив, как в прошлый раз, что ли!

— Уже всё? — спросила я.

Женщина хмыкнула:

— Все… Это только начало, дорогая! Сейчас Верина пройдется кистью, высветлит, оттенит где надо, и будем рисовать лицо, затем займемся волосами. Можешь смотреть.

— А… — Хлопнула ресницами, соображая: в каких это местах требуется коррекция?

— Посмотри на свои ладони.

— Ну да. — Усмехнулась, глядя на руки: обе стороны кистей были одним цветом.

— А теперь на грудь.

— Ой…

Вершинки, как таковые, не выделялись вообще!

Все остальное было удавиться и не встать, как восхитительно! Бархатистая, гладкая, без признаков шелушения и расширенных пор, с ровным цветом кожа, до которой хочется дотрагиваться и гладить. Изумительный легкий загар. Ни родинок, ни капиллярной сеточки. Даже розовый шрам выше запястья от глубокого пореза, полученного в детстве, стал незаметен.

— Вы волшебницы! — На большее меня просто не хватило.

— Полюбовалась? Присаживайся, продолжим.

Аррия указала на высокий стул. Верина набросила мне на плечи большой отрез ткани и скрепила края какой-то железной прищепкой под самым подбородком.

— Анна, — обратилась ко мне женщина, подойдя вплотную и сосредоточенно вглядываясь в лицо, — от того, насколько точно ты мне опишешь свои черты, будет зависеть твой образ. Ты понимаешь? Чтобы не сделать из тебя клоунессу. Руки можно спрятать и в перчатки, но лицо…

— Под паранджу, — грустно усмехнулась, понимая, что до меня хотят донести.

— На Соумере это называется данжап, — с улыбкой поправила госпожа Флайт. — Оглядись. Вокруг тебя палитра красок. — Повела рукой, указывая на расписные стены. — Итак, начнем с бровей?..

Я такая симпатичная? Неправда. Я — красавица!

— Уже можно плакать? — завороженно глядя на себя в зеркало, спросила художницу.

На последнем слове горло сдавило от переполнявших меня эмоций. Несмело коснулась щеки кончиками пальцев. Легкий, едва проступающий, не отличимый от естественного румянец придал лицу свежий и здоровый вид. Исчезла моя извечная синева под глазами. Ресницы длиннющие, черные. Коричневые брови аккуратной дугообразной формы. Губы с четким контуром натурального матового оттенка розового. И главное — никакого эффекта наложенного макияжа! Глядеть — не наглядеться!

— Нет, не прынцесса. Королевна! — выпалила, прикрыв зияющие черные провалы своими пушистыми опахалами.

Польщенная Аррия скрыла удовлетворение за тихой улыбкой.

— Вот бы еще рот научиться не открывать широко и солнцезащитные очки на нос нацепить.

— Очки? — Хозяйка лавки посмотрела на меня задумчиво.

— Да, с черными стеклами.

— А это мысль! Я уже хотела предложить тебе густую вуаль, но это тоже как вариант. Правда, не знаю, как воспримут в обществе подобную угрозу нравам. Дамы не пользуются этим аксессуаром, считающимся сугубо мужским. Но ты-то ведь у нас гостья из дальних стран?! Кстати, для документов вопрос «из каких» надо будет хорошо обдумать. Пошли преображать твои волосы!

Верина уже стояла в дверном проеме с банкой краски, одурманивающе пахнущей ванилью и апельсином.

— Боже мой, какая прелесть!

Пропущенная сквозь пальцы грива шикарных каштановых волос рассыпалась по плечам. Волнистые, блестящие… Да у меня никогда в жизни таких не было! Как бы я их не мучила феном, каким бы средством не пользовалась. Укладка в парикмахерской — жалкое подобие!