Книга Оберег для невидимки, страница 82 – Жанна Долгова

Вот уже и Брук догнал и перегнал, шествуя широко — брызги из-под подошв во все стороны. Тельма мелко часто просеменила, держась у отца Мирты в фарватере. Мужики обходили нас с двух сторон, стремясь поскорее выйти на дорогу из этого «болота».

Поблагодарив селян за беспокойство, разошлись в разные стороны. Ведьма впереди с корзинкой, как предводитель; Брук с девчонкой на руках; Ходер со мною; дворецкий замыкающий — к воротам усадьбы. Поисковый отряд из крестьян в количестве… на одиннадцатом впотьмах сбилась со счета — шустро двинул к деревне.

И кухарка, встречая нас в передней, заламывая руки и причитая, не знала к кому бросаться первому.

— Все глаза проглядела! Ужасов напридумывала! Ходер, где же вы их нашли? Холодные, голодные! Разутые!

Тельма непонимающе пробежалась взглядом по ногам всей честной компании. Наткнувшись на мою босую ступню, округлила в удивлении глаза и припечатала:

— В баню! Офра, голубушка, устрой отца с дочерью в свободных покоях.

— Я провожу, — опередил супругу Тибор и повел мужчину с девочкой за собой наверх по лестнице.

— Спасибо, — поддавшись порыву, чмокнула своего носильщика в щеку, чем окончательно смутила его, и без того растерявшегося от такой бурной встречи стряпухи и титулованных барышень. — Можно отпускать. — Заерзала нетерпеливо на руках мужчины.

Аккуратно поставив меня на пол, мой герой откланялся и уже собирался выскользнуть за дверь, как был остановлен громким криком:

— Пр-ритопали!

Источник резкого голоса слетел откуда-то сверху мне на плечо и уставился на бородача. У лесника же лицо и вовсе вытянулось от изумления. Впервые, видать, птицу такую чудную лицезреет. Говорящую! И Орест был бы не Орестом, не выдай свое коронное неугодному его пернатой особе:

— Пр-роваливай!

Ох, как запылали у меня уши!

— Простите его! Такой уж он нам достался, — бросилась оправдываться за Перри перед смотрителем охотничьих угодий.

Ходер улыбнулся понимающе и, чуть подавшись ко мне всем корпусом, громко прошептал:

— Не желаете обменять этого болтуна на певчую птичку? У меня пара чудных коноплянок есть!

Жако встрепенулся так воинственно, что я думала — бросится в драку с лесничим, посмевшим заикнуться о подобном возмутительном предложении.

— Нет, благодарю, этот попугайчик стал мне дорог как друг. — Погладила по спинке пернатого, успокаивая.

— Я бы тоже очень желал стать для госпожи…

— Анна.

— …Анны другом. Буду рад вам служить, если понадобится помощь в прогулке по лесу. Покажу места такие, о которых ни один бережинец не знает. И… реполовов ^[24] я все-таки для вас придержу, — закончил он, многозначительно посмотрев на нахохлившегося Бейла Ореста.

Намытые, распаренные, накормленные, далеко за полночь сидели в столовой. Тельма перетирала травы, собираясь сделать какой-то укрепляющий настой для Мирты. Я же, не в силах сдвинуться с места, потягивала душистый горячий ягодный напиток и клевала носом, слушая из уст старушки рассказ о наших приключениях для домоправительницы.

— Офра, письмо было? — с надеждой в голосе спросила стряпуху.

— Нет, бесса Анна, — огорчила та своим ответом.

Два дня не прилетал рукокрылый посыльный. И мысли лезли в голову самые разные. Чаще от «пропал мышонок в когтях хищной птицы» до… В общем, это «до» было обыкновенным девичьим страхом и сомнением, заполнявшим голову вопросами. Сначала безобидными: «Может быть, что-то случилось?», «Может, нет времени?», «Возможно, погряз в проблемах, связанных с гостями»… А следом возникали более тревожные: «А что, если моя любовь мне изменяет?», «А если письма перехватили?» Ну и совсем уж крайне неприятная мысль: «Эта Розина пришлась ему по сердцу, и он… забыл обо мне!»

Но знала, не стоит в любом случае из этого маленького снежка лепить огромный снежный ком, разрушающий всех и вся на своем пути. Подожду.

— А где человек, который приехал утром? — подскочила я на стуле, вспомнив вдруг о визитере.

— Совсем забыла! — всплеснула руками женщина. — Примчался, да. Верхом. Молодой, высокий, худой. Ждал долго, волновался. Устал сидеть в гостиной, испросил разрешения дом посмотреть. Так и что ж, смотрите на здоровье. Я всего на минуточку отвлеклась, и тут беда приключилась… Оступился на лестнице, да как загремит вниз…

У меня внутри все обмерло: еще один на моем счету?

— …Ногу подвернул! Не могу ступить, говорит. А тут этот ураган… И Тибор ушел… Я же не посмею парню в приюте отказать: а вдруг не просто так пожаловал к вам, а с вестями важными? Напоила его отваром да в покоях дальних на первом этаже устроила. Стеснительный. От помощи отказался, сам всю дорогу до комнаты на одной ножке скакал. Сбор у вас, госпожа Брайт, хороший — спит он уже, наверное десятый сон видит. Утром свидитесь.

— Он представился? — спросила ведьма.

Кухарка сложила на столе перед собой руки, задумалась, наморщив лоб.

— Имя у него странное. Не наше, не триберийское…

— Страбор? — подсказала я, догадавшись, о ком речь.

— Он самый, — обрадовалась Офра. — Страбор Грун. Я же говорю: не наших он краев!

— А чьих? — Мне стало интересно, откуда будет молодой маг.

— Из Готуара он родом, — тихо ответила мне ведьма.

— Тетушка, ну что там, растяжение? — спросила я, глядя на бледного мага.

— И так больно? — Тельма, не ответив мне, продолжала гнуть и крутить ступню Страбора под разными углами, совершенно не заботясь о чувствах несчастного.

Тот зашипел сквозь зубы и поморщился.

— Прошу вас, осторожно! Подозреваю, у меня подвывих?

— Возможно, — неуверенно протянула знахарка. — Как же вас так угораздило, молодой человек? — поинтересовалась она, оставив конечность болезного в покое, и откупорила глиняную баночку, из которой вырвался резкий запах ментола.

— Все моя невнимательность, — вздохнул юноша, наблюдая сквозь опущенные ресницы за плавными движениями ведьмы, втирающей целебную мазь в кожу на его ноге.

— Какими же судьбами вы к нам? — вежливо-учтиво поинтересовалась я у страдальца.

— Срок моей практики истек, следовало вернуться в академию. Верина, узнав, что я уезжаю, просила передать вам посылку.

— Этот тракт не ведет в столицу, — сухо отозвалась баронесса.

— Не смог отказать в просьбе девушке — пришлось сделать небольшой крюк, — развел руками адепт.