Онлайн книга «Му-му. Заброшенная могила»
|
Даниил считал, что умирал уже два раза. Первый — когда купил «японский» клинок за неправедные деньги. Он почувствовал это сразу после выхода из магазина. Второй — когда согласился на предложение отца возглавить страховую фирму. Правда, это он понял уже потом, когда распорядился убрать первого старика. Ныне настал третий и последний раз. Зомби — непогребенный труп — больше не должен переступать дорогу живым. Перед тем как набрать номер отца, он выжрал стакан водки и достал из шкафа диск Владимира Высоцкого. «Средь оплывших свечей и вечерних молитв…» — раздался из динамика неповторимый голос барда… Даниил вытащил из того же шкафа витую свечу и зажег ее, вставив в антикварный серебряный канделябр. По иронии судьбы этот огромный канделябр, стоявший, вероятно, много лет назад на столе какого-то судьи, изображал богиню правосудия Фемиду, только из чаш весов, призванных взвешивать прегрешения против Закона и вину подсудимого, вырастали по три штырька, на которые следовало надевать свечи. Седьмой штырек торчал из навершия меча, который богиня держала в правой руке. Канделябр достался Даниилу в качестве взятки от одного из клиентов. «Разберись, кто ты, трус иль избранник судьбы… — пел Владимир Семенович. — И изведай на вкус настоящей борьбы…» «Да будь я проклят…» — прошептал про себя Даниил. И случайно нажал на другую кнопку. Из динамика донеслось: «И в этом бою как из крана вино, и я пьяный убит под звездою давно…» Даниил схватился за грудь и побежал в ванную. Его тошнило. Первый раз за много лет его тошнило. Даниила рвало так, как в семнадцать лет, когда он первый раз в жизни, на выпускном вечере в школе, нажрался дешевого кубинского рома. Чтобы жить, человек должен любить. Даниил с самого детства знал это, воспринимал как истину, впитал в свое сознание… Он любил свою дочь, но предал ее. Он знал, что за это должен ответить. В первую очередь перед самим собой. Но преступление нужно было довести до конца. Таков закон. — Отец? Ты уже знаешь? — Да, сынок. Алла звонила. Сразу, как все произошло. Как ты себя чувствуешь, Данька? Эта отрава… Даниил молча завыл. — Никак не чувствую, — ответил он настолько мертвым голосом, что сам испугался. — Я к тебе приеду сейчас… — донесся до него голос отца. — Не надо, папа… Прошу тебя… Съезди лучше к Алле. Я никого не могу видеть. Матвей Иванович помолчал минуту, потом сказал: — С Катей ничего плохого не случится. Я чувствую. — Я знаю… С ней ничего не может случиться по определению. Она все равно попадет в рай. Случится с нами. — Что ты несешь? — Отец, мне звонил Купцов, приносил соболезнования. Он хочет с тобой помириться… — И, пробивая словами тяжелое молчание в телефонной трубке, добавил: — Он хочет с тобой встретиться. Завтра, в Измайлово, на пруду- — Значит, все-таки это он… — после минутного молчания произнес Хвостов. — Нет, отец, это не он. Он бы не стал так… со мной. Не забывай, что я с ним тоже работаю. — Я знаю, Даниил. Тебе звонили? «Вот так… Уже не «Данька», как в детстве. Что же ты знаешь, папа?..» — Пока нет… Это не он, отец, это другие… — повторил Даниил, с трудом сдержавшись, чтобы не добавить: «Это я». — Хорошо, я там буду, — сказал Матвей Иванович. — Держись, сынок. Ему позвонили поздно вечером, через час после разговора с сыном. Вежливый мужской голос, попросивший к телефону Матвея Ивановича Хвостова, произнес: — Ваша внучка у нас. Даниил Матвеевич задолжал нам некоторую сумму… — Какую? — спросил бывший разведчик. — Сопоставимую с ценой жизни девочки. — Подробнее… — Это, в общем-то, не ваша бухгалтерия, — холодно произнес голос в трубке. — Даниил Матвеевич не желает с нами сотрудничать, будто бы ему не дорога дочь. Зато, может быть, вы решите спасти внучку? Правда, это дорого стоит… — Сколько? — Много. Он должен нам два миллиона долларов. — Не смешите меня, он за всю жизнь столько не заработал, — сказал Матвей Иванович. — Поверьте, он заработал гораздо больше. — Хорошо. Что от меня требуется? Вы же сами понимаете, таких денег у меня нет и быть не может. — Это не наши проблемы, — сухо сказал мужчина. — Девочка чувствует себя хорошо. За это не беспокойтесь. Пока не беспокойтесь, — подчеркнул он. — А завтра в это же время мы вам позвоним… Номер, с которого звонили Хвостову, не удалось определить ни одной из спецслужб, поднятых на ноги Матвеем Ивановичем и Мариной. Бывший разведчик, конечно, сразу же задействовал старые связи в ГРУ и ФСБ, где до сих пор в немалых чинах служили его однополчане, а Марина позвонила Дорогину и дословно передала ему содержание обоих разговоров — отца с сыном и его же с похитителями. — Сергей Андреевич, тут что-то не так, — заявила она. — Сам вижу, — коротко ответил Дорогин. — Не могли бы вы завтра с утра встретиться с Даниилом Матвеевичем? Понимаете зачем? — Понимаю, — со вздохом ответила Марина. — Я с ним встречусь. Завтра утром. Утром в четверг Марина проснулась рано, встала, накинула на ночную рубашку халат, посмотрела в окно и увидела за стеклом дома серое незавидное утро. Матвей, до рассвета дежуривший на телефоне, спал. Марина сходила в душ, долго стояла под жесткой струей едва теплой воды, вытерлась махровым полотенцем, набросила халат, на кухне сварила кофе и позвонила Даниилу. — Привет. Это я. — Я понял, — ответил Даниил голосом человека, который ждал этого звонка. — Прости, что я тебя так в тот раз бросила… — Да ну, что ты… Я же напился до беспамятства. Что ты должна была со мною делать? Таскать на себе? Марина, прости меня. — Перестань. Ты хочешь, чтобы я приехала? — Утешать? — А ты против? — Конечно нет. Приезжай ко мне домой. Я сегодня на работу не иду. Жду звонков… От этих… — Жди, я через час приеду. В десять утра Марина Куницына попросила водителя такси остановиться у знакомого ей дома Даниила. Он встретил ее на пороге квартиры, одетый в свой любимый шелковый халат. — Мой отец двинулся последнее время на своем кладбищенском деле, — сказал Даниил. — У меня такое чувство, что я живу среди могил. Он все время только о них и говорит. Даже про Катьку и то… как-то мало… Впрочем, я знаю, что с ней ничего не случится. Но он-то откуда знает? Спокоен, как слон… |