Книга Идеальная жена некроманта, страница 29 – Валентина Елисеева

– Меня теперь удивляет, что мы раньше ни на кого не наткнулись, – ворчал вечером Братвил, сидя в палатке Кайла и сообщая ему о докладе патрульных. – Эти люди всегда были придурковатыми или у них сезонное обострение? Наверное, последнее: говорят, дураки ничего не боятся, а эти гады еще как боятся и нежить привлекают очень сильно.

Разглагольствования командира группы войск мешали Кайлу сочинять письмо невесте, начинавшееся со слов «Любимая моя Таечка!» и содержавшее в первых строках поздравления с семнадцатилетием. Не в силах сосредоточиться на переписке, когда рядом возмущенно бухтит Братвил, некромант бережно убрал недописанный лист и сказал:

– Через три месяца с нами воссоединится второй фронт: в середине зимы место и время очередного обрушения полога, рассчитанные для них, расположены близко к рассчитанным для нас. Две волны обвалов вот-вот сомкнутся.

– Надеюсь, эти волны загасят друг друга, – вздохнул Братвил, которого год ожидали дома жена и дочка.

– Или загасят или усилят – математики говорят, что предсказать эффект заранее невозможно, надо пережить столкновение двух волн, чтобы в будущем суметь рассчитать его результат, – сказал Кайл.

– Переживем – пусть рассчитывают дальше. Моя малявка меня не узнает при встрече – когда я уезжал, ей всего три года было.

– Боюсь, и я свою невесту не узнаю, когда во дворец пожалую, – улыбнулся Кайл.

– Узнаете: вашей будет та, что стоит возле трона, – хмыкнул Братвил. – У короля только одна дочь, так что не ошибетесь.

У двери палатки крикнули:

– Глава, к вам барон Лувье пожаловал, пускать?

– Рамир?! Заходи! Какими судьбами тебя занесло в наши края?

Давний друг Кайла радостно обнял его, похлопал по спине, обозначил поклон Братвилу и ответил на вопрос:

– Мой отец пробился в поставщики бакалейных товаров войскам, так я прибыл с первой партией товара. Скажу тебе честно, Кайл, – не много было желающих сопровождать обоз, движущийся к границе с Мертвыми Землями, так что оцени мой героизм! Ну, как вы тут обустроились?

Братвил оставил друзей беседовать с глазу на глаз, и они вскоре заговорили о личных делах, в том числе о якоре Кайла – некромант поведал другу всю правду о своей невесте. Рамир не удивился, он читал в газетах о том, что именно принцесса Таяра стала настоящим якорем для молодого Данри. Говорили и о жизни самого Рамира – Кайл пропустил не только свадьбу принца Расса, но и свадьбу друга.

– Как протекает твоя семейная жизнь? Наследник рода уже на подходе?

 Рамир поморщился, кивнул:

– Да, жена на восьмом месяце, живет в поместье на другом краю страны, я ее обеспечил всем необходимым, открыл во всех крупных лавках огромный счет на ее имя. С женой все в порядке, а Лорена чудить начала.

 – Что случилось?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

– Заявила, что хочет от меня ребенка! Как ей в голову могла прийти такая блажь?! Этот ребенок будет незаконнорожденным, вечным объектом пренебрежения окружающих, его никогда не примут в высшем свете. Кем он станет? Фермером или женой фермера? Мой ребенок?! Ну нет.

Кайл нахмурился, покачал головой:

– Рамир, ты сам собираешься стать отцом, а свою любимую женщину лишаешь возможности стать матерью?

– Ты-то с чего так заговорил? Сам-то заводил детей от любовниц?!

– Нет, но у меня и любовницы были другие, между нами никогда не было чувств. А Лорена любит тебя, думаю, ей тяжело знать, что ты женат на другой, и что эта другая скоро родит ребенка, о котором Лорена не может и мечтать. Я, конечно, не специалист в области романтических отношений, но считаю, что ты поступаешь несправедливо. Отпусти Лорену, пусть она тоже выйдет замуж, заведет полноценную семью.

Рамир отшатнулся с перекошенным лицом.

– Отпустить? Любимую женщину?! Никогда! Лорена моя и только моя!

– Но ты женат на другой.

– И что? Все имеют и жену и любовницу, это нормально! Не говори, что ты собираешься жить только с женой после венчания!

– Собираюсь, – твердо ответил Кайл. – Я еще до первого обвала полога расстался с любовницей и храню верность Таяре. Я люблю ее, глубоко уважаю и не причиню ей боли связями на стороне, даже случайными связями с куртизанками, что порой приезжают в месторасположение войск. Я храню ей верность без всяких оговорок.

– Уважаешь? Кайл, ты правда думаешь, что уважение удержит тебя от измены? Что платоническая любовь к далекой принцессе, к невесте по переписке, поможет справиться с собой, когда нахлынет страсть? Ты благодарен принцессе за спасение твоей жизни, причем неоднократное, но испытываешь ли ты к ней пылкое влечение?

Теперь отшатнулся Кайл:

– Помилосердствуй, Рамир, моя невеста – еще девочка!

– И я о том же: ты уверен, что тебя захлестнут пылкие чувства к ней, когда она станет совершеннолетней? Думаешь, уважение и признательность заменят страсть? Нет, друг, не заменят, и когда ты встретишь ту, от кого потеряешь голову, ты меня поймешь.

– Тридцать один год головы от женского личика не терял и далее не потеряю, – холодно заверил Кайл. – Я люблю Таю, она любит меня и этого довольно.

– Ну-ну, я посмотрю, сколько протянут твои идеальные отношения с принцессой. Ты просто никогда не испытывал безумной страсти Кайл, такой, что заставляет жертвовать всем, любыми прочими отношениями. Когда ты наконец встретишь женщину, за одну ночь с которой будешь готов отдать душу дьяволу, тогда мы и поговорим.

По прошествии первого года войны у Таи стало складываться устойчивое ощущение, что она страдает раздвоением личности. Некоторые дни она проводила во дворце, как юная принцесса, – посещала уроки, покорно выслушивала нравоучения старичка-литератора, посвященные ненаписанным сочинениям и не прочитанным романам, болтала с подругами и участвовала в «очень важных» придворных мероприятия, благосклонно кивая головой вельможам и действуя по известной формуле «улыбаемся и машем». Она с видом нерадивой девочки разводила руками, когда учителя говорили ей:

– Ваше высочество, у вас было два (три, четыре, пять...) дня, чтобы выполнить домашнее задание, а вы его не выполнили! – и думала при этом:

«Все эти дни я проводила на ногах со скальпелем в руках и никак не могла попутно строчить опусы о творчестве очередного писателя. Я бы напугала пациента, если бы явилась в операционную с ручкой и тетрадкой и сказала бы: