Книга Ловцы снов, страница 17 – Ксения Ангел

– Чем могу помочь? – басовито поинтересовался Борис, характерным жестом приглаживая вечно лоснящуюся лысину и тут же убирая руку, будто только что обнаружил отсутствие на этой лысине волос. Он не ожидал никого увидеть сегодня, потому задремал в широком кожаном кресле цвета топленого молока. Виточка утопала в этом кресле, а Борису оно было явно маловато, и он поскреб затекшую, видать, от долгого сидения спину.

– Мне нужен Виктор Алмазов, – уверено сказала я. – И я была бы премного благодарна, если бы вы его вызвали сейчас же.

– Так это… – замялся Борис и окинул меня скептическим взглядом. – Выходной. Приходите завтра в двенадцать. Приемные часы. – И ткнул массивным пальцем в табличку над дверью.

– Мне нужно сегодня. Я хочу заявить о нападении. Код «красный».

Виктор не стал заморачиваться придумыванием названий для всякого рода обращений, потому использовал цвета. «Синий» – для помощи впервые осознавшим себя стриксам. «Зеленый» – для бюрократических обращений, «желтый» – для внеплановых собраний совета. И «красный». Для особых случаев, когда кем-то из стриксов создавалась угроза для жизни. Или создалась. То бишь кто-то погиб.

Для красного кода не существовало выходных.

– На кого напали? – тут же подобрался Борис. И даже с кресла встал.

– На меня.

Борис прищурился, и я знала, он пытается определить степень ущерба. Мертвой я явно не выглядела, потому в глазах охранника мелькнула раздражительность. Он спрятал ее, уткнувшись в экран ноутбука, стоявшего за стойкой ресепшена.

– Не похоже на красный код, – резюмировал сухо, даже взглядом меня не удостоил. – Приходите завтра.

– Я донор Виктора, – безапелляционно заявила я, присела на светлый диванчик и закинула ногу на ногу. – Личный. И никуда не уйду.

– Если личный, почему не позвоните ему сами?

– Телефон посеяла, – развела я руками.

Пресловутый телефон, будто дожидаясь своего звездного часа в попытках уязвить узурпаторшу тела его бесславно почившей хозяйки, мстительно затрезвонил. Бровь Бориса многозначительно поползла вверх, руки тут же сложились на груди.

Я вздохнула и посмотрела на экран этого древнего предателя. И ничуть не удивилась увиденному. Если кто и мог сделать этот вечер еще краше, то только Егор. Ну уж нет, дружок, не сегодня. Я сбросила звонок, поставила телефон на беззвучный и строго посмотрела в надменное лицо Бориса.

– Вызовите Виктора! – прошипела, выдерживая и холодный взгляд, и презрительную улыбку. – Иначе завтра в приемные часы вы будете заняты подписанием обходного листа. Это я могу вам гарантировать.

Наверное, мои слова все же проняли охранника, так как он потянулся за телефоном. И номер набрал, стараясь скрыть от моих глаз поспешность и нервозность. Борис был слабеньким стриксом, и эмоции свои прятать так и не научился.

– Красный код, – невозмутимо заявил он в трубку после короткого приветствия. – Тут… эээ… вас ждут в приемной. – Он бросил в мою сторону злющий взгляд и поинтересовался: – Как вас представить?

– Алиса Соколова, – ответила я.

Пара коротких фраз, кивок непонятно кому – ведь люди еще не придумали, как передавать жесты не по видео связи, отложенный в сторону телефон.

Борис встал, набрал код на небольшой панели у входной двери. Этот код я знала прекрасно, также знала, что сменят его аккурат во вторник, как меняли каждые два месяца в целях безопасности. Борис шагнул в темноту, щелкнул выключателем и приглашающим жестом указал на уютный кабинет, стеклянные стены которого были обклеены матовой пленкой. В нем было уютно не меньше, чем на террасе.

Борис прикрыл дверь и оставил меня дожидаться собственной участи в одиночестве, что несказанно обрадовало. Здесь действительно было спокойно. И сердечный ритм, который, казалось, в последние дни несколько сломался, пришел в норму.

Красно-серые тона, мягкий диван в углу, черная плазма на стене напротив. Треск лампы дневного света над головой – на прошлой неделе я дала распоряжение ее сменить, но нерадивая офис-менеджер так и не удосужилась вызвать ремонтников. Уволить к черту, не первый раз лажает.

Окно в пол, свинцового цвета роллеты. Я потянула за шнурок, и они отъехали в сторону, открывая вид на ночной город. На экране мобильного значилось два пропущенных от Леси и девять – от Егора. Плевать! Теперь дикий мне не страшен. Никто из диких. Сегодня я вновь обрету свободу.

Не знаю, сколько прошло времени. Не думаю, что много. Время вообще как-то приостановилось, замерло, будто давая мне возможность отдышаться.

Город. Огни. Кольца путепровода, по которому упитанными светлячками ползут машины. Пешеходы, совершающие вечерний променад. Мигалки «Скорой», разбавляющие эту неторопливую и почти статичную картину.

Сзади щелкнул замок двери, и я обернулась.

А вот и он. Такой… настоящий. Аккуратно зачесанные русые волосы, едва тронутые сединой. Светлые джинсы, кожаная куртка, меховой воротник. Кремовая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Конечно, сегодня же выходной.

Раздражение, которое Виктор даже не пытается скрыть.

– Что ты здесь делаешь? – холодно спросил он с порога, аккуратно прикрыв за собой дверь. Видеть меня явно был не рад и скрывать этого не стремился. – Насколько я помню, в прошлый раз ты четко дала понять, что мое предложение тебя не интересует.

– Это Яна, – сказала я как можно спокойнее. Вернее, постаралась спокойнее, но голос сорвался на хрип. Ладони предательски дрожали, и я спрятала их за спину.

– Что – Яна?

Он остановился там же, у двери, будто боялся приблизиться ко мне. Будто я была заразна. Треск чертовой лампы отвлекал, превращал обстановку в нелепый кадр дешевого триллера. И я, как главная героиня, явно провалила роль.

– Я – Яна, – повторила уже тише. И добавила, чтобы окончательно прояснить ситуацию: – Валевская.

Виктор застыл. Пожалуй, впервые я видела его по-настоящему растерянным, сбитым с толку. Он ощупывал взглядом мое лицо, сопоставлял, сравнивал, не находил ожидаемого сходства. Констатировал ложь. Ложь его злила, но, как опытный стрикс, Виктор умел прятать эмоции.

– И когда наступит момент, где мне нужно смеяться? – строго поинтересовался он, буравя меня ненавидящим взглядом. Пожалуй, окажись я на его месте, я бы чего похлеще сказала. Для убедительности. Но у меня было много способов доказать, кто я.

– Впервые мы встретились в больнице. Мне было пятнадцать. Ты приехал расследовать случай своего бухгалтера, Антона Воронцова, так как подозревал вмешательство стрикса.

– Эту информацию разве что ленивый…

– Ты не ошибся, – перебила я, – его действительно осушили. И оставили умирать на больничной койке. Потому что он был подонком. Извращенцем. И растлил малолетнюю дочь.

Виктор выдохнул. Пожалуй, чересчур шумно. И глаза сузил, глядя на меня уже совершенно по-другому.