Книга Иезуит, страница 41 – Алекс Кейн

* * *

Примерно через месяц после приезда в Урбино Стефанио повезло: сидя вечером в таверне «Старый дуб», он наконец смог своими глазами увидеть одну из гулянок беспутного герцога. Федерико был в сопровождении компании человек в двадцать, включая девиц, которых мужчины называли актерками. Они сидели за огромным деревянным столом, занимавшим половину небольшого зала. Вино лилось рекой, шум, пляски, смех, звон кубков…

В колеблющемся свете факелов Стефанио, сидя в уголке, внимательно наблюдал за герцогом. Совсем юный, с едва начавшими пробиваться усами, длинные волосы зачесаны назад, лицо капризное и своевольное. Он хлопнул кружкой по столу и повелительно крикнул:

— Мальвазию!

Тут же подскочил трактирщик с новой кружкой вина. Герцог схватил ее и осушил в три глотка. К нему с хохотом подошла какая-то девица, закрыв Федерико от взора Стефанио.

Компания уехала за полночь, оставив после себя полный разгром: перевернутую посуду, опрокинутые лавки и стулья, закиданный объедками и залитый вином пол. Трактирщик и его жена обреченно принялись за уборку.

Сидя в своем углу, Стефанио огляделся — никого, только хозяева орудуют тряпками и метлами.

— Неплохо погуляли, — громко сказал он.

— Да уж, синьор, что и говорить, — вздохнул трактирщик. — Жаль, после них столько грязи остается.

— Что ж вы не наймете помощников?

— Мы не можем позволить себе даже пса купить, — мрачно пояснил хозяин. — Мало того, что этот трактир съел все наши сбережения, так еще прошлогод случился пожар, пришлось влезть в кабалу к ростовщику. Да чего уж скрывать, мы на грани разорения, синьор. Что делать, ума не приложу.

Стефанио встал и прошелся по комнате. Он смутно чувствовал, что наклевывается какая-то идея, но пока не мог ее ухватить. Минута проходила за минутой, трактирщик и его жена заканчивали уборку, а ничего стоящего Стефанио так и не надумал.

— Как же я ненавижу эти компании! — вдруг воскликнула хозяйка. — Придут раз в месяц, а потом убирай за ними до утра.

— Э, не скажи, дорогая, — добродушно возразил муж, — герцог и его друзья оставляют у нас кучу денег. Приходи они каждый день — мы б смогли расплатиться с Росси, и еще на многое хватило бы.

В голове Стефанио словно что-то щелкнуло, раз-два — и план сложился. Стараясь не выдать возбуждения, он с деланым равнодушием сказал:

— Так пусть Федерико с компанией каждый день приходит именно к вам.

— Да что вы, синьор, разве это возможно, — грустно усмехнулся трактирщик и мечтательно добавил: — А как было бы хорошо…

— Думаю, я смогу это утроить… Скажем, за десятину от прибыли с герцога.

Конечно, Стефанио не нуждался в деньгах, но боялся возбудить подозрения хозяина излишним бескорыстием.

Лицо несчастного трактирщика просветлело.

— Ну, если… коли вам такое удастся… Да хоть две десятины! Ну, то есть… все же одну.

— Что ж, договорились. Я принесу тебе эликсир, который усиливает действие вина. Добавишь его в кружку герцога, и, уверяю тебя, ему понравится. Будет каждый день возвращаться и еще просить.

— Э, нет! А ну как там что-то ядовитое? Вы, синьор мой, простите, я ни в коем случае ничего дурного сказать не хочу, но ведь я вас не знаю. Может, вы только и думаете о том, как бы извести его светлость.

Стефанио непринужденно рассмеялся.

— Я тебе помочь хочу, дурачок. Ну и, конечно, десятина — тоже штука приятная. Не переживай, все по-честному. Если желаешь, я сам выпью этот эликсир при тебе, посмотришь, что нет в нем ничего дурного.

Трактирщик бросил метлу и теперь стоял, почесывая голову. Стефанио отчетливо видел, как осторожность в нем борется с жадностью. Жадность победила.

— Ладно, раз вы согласны у меня на глазах его принять, несите ваш эликсир.

Следующим утром Стефанио отправился на рыночную площадь. Полдня он ходил от лотка к лотку, разглядывая разные травы, но ничего не присмотрел. Пришлось самому отправляться за пределы города на поиски необходимых растений.

День за днем Стефанио верхом объезжал окрестные поля и леса, пока, наконец, не нашел место, где росли раскидистые хвойные кусты — эфедра. Походив по деревням, он обнаружил траву датуру, называемую в народе дурманом, и еще несколько похожих по свойствам растений. И, наконец, на берегу небольшой речки он заметил тот самый сорт лютиков, который был ему так нужен.

Сложив все в суму, Стефанио вскочил на коня и направился в город. Солнце нещадно палило, над головой жужжали пчелы и шмели, наполняя воздух непрерывным гулом, но священник ничего не замечал. Он думал лишь о том, что теперь у него есть все необходимое, что вскоре он добьется своей цели, и путь к власти в Урбино будет для него открыт.

Весь следующий день от давил, тер, выпаривал и к вечеру получил две склянки, наполненные прозрачной жидкостью. Тщательно пометив их, чтобы не перепутать, довольный собой Стефанио улегся спать.

Проснулся он около полудня и сразу же отправился в «Старый дуб». Трактирщик, завидев Стефанио, явно обрадовался.

— О, синьор! — пробасил он, подходя к столу, за которым устроился посетитель. — Не знаю вашего имени, не серчайте.

— Меня зовут Гуандини.

— Мое почтение, синьор Гуандини. А я Марко Луччи. Принесли?

— Конечно, я же обещал. Тащи чего-нибудь выпить.

— Я мигом.

Марко умчался и вскоре вернулся с огромной кружкой вина. Осторожно поставив ее перед гостем, он присел рядом и шепотом спросил:

— Ну?

Стефанио отхлебнул и поморщился: «Гадость. То ли дело французские вина. Как здорово их делали в прошлом веке!». Он поставил кружку на стол, огляделся и, убедившись, что никто из посетителей не обращает на них внимания, протянул трактирщику склянку.

— Вот он, твой эликсир, держи. Десять капель, и Федерико будет к тебе ходить каждый день, не отвяжешься.

Тот осторожно взял бутылочку, повертел в руках, понюхал и отдал обратно.

— Вы обещали показать на себе, синьор Гуандини.

Ох, как не хотелось Стефанио этого делать! Он так надеялся, что Марко об этом забудет. Увы…

— Ладно, капай прямо в вино.

Хозяин, шевеля губами, отсчитал десять капель и не ушел, пока Стефанио все не выпил. Промакнув усы манжетом, тот спросил:

— Ну что, убедился?

— Верю, верю, теперь все в порядке. Значит, говорите, десять?

— Да, и не больше, а то, не приведи Господи, отравишь его светлость.

Трактирщик испуганно перекрестился.

Едва выйдя из «Старого дуба», Стефанио вскочил на коня и галопом помчался к себе. С каждым мгновением держаться в седле становилось все труднее, улица расплывалась перед глазами, прохожие, казалось, увеличивались в размерах, и лишь огромным усилием воли он добрался до постоялого двора, взбежал на второй этаж и заперся в своей комнате.