Онлайн книга «Смертный»
Она отворачивается, плотно закрывает глаза и поджимает губы. Каждый раз так. Да мне и самому неловко. Не так, как в первые недели, но всё же. Меняю памперс. Подмываю. Влажная губка, присыпка, крем от пролежней. Поворачиваю её набок, тщательно расправляю простыни – чтобы ни единой складочки. Сейчас, с этой медицинской кроватью, гораздо удобнее – тут специальные зажимы, не дающие простыням съезжать. И верхнюю часть приподнимать можно. И поручни эти по краям. Как вспомню, как я мучался первый месяц, пока она лежала на обычном матрасе. А ведь я тогда и сам не мог без костылей. – Ну вот, встретишь доктора Фишера свеженькой! Я тебе еще прическу сделаю модную. Только давай сначала позавтракаем. Она улыбается, но глаза влажно блестят. – Так, так, давай, не раскисай! Сейчас принесу бутерброды. Фишер обещал заехать часов в восемь. Время у нас еще есть. – Я не хочу, Эрик… – Возражения не принимаются! Ты вчера и не ужинала толком. – Я… просто не хочу… ничего не хочу… – Мам, ну не начинай. Пожалуйста! Я целую её в лоб, приглаживаю спутавшиеся волосы. Когда-то они были у неё роскошные – волнистые, блестящие, цвета меди. Потускнели. Как и взгляд, который раньше тоже был искристым и живым. Моя мама вообще была красавицей. Когда-то. Вечность назад. Впрочем, у этой вечности вполне конкретный срок. Три месяца и восемнадцать дней. В дверь позвонили. – О, это, наверное, Фишер! Я пропрыгал на левой ноге к дверям – так быстрее. – Доброе утро, Эрик! – Здравствуйте, доктор Фишер! Спасибо огромное, что нашли время заехать! – Да пустяки. Фишер прошел в комнату, огляделся. Без белого халата он выглядел непривычно. Будто стал ниже ростом. Худощавый, лысоватый, с тяжелыми коричневатыми «мешками» под глазами. Мы не виделись больше месяца – с тех пор, как маму выписали. Мне показалось, что за это время Фишер постарел лет на пять. Или, может, дело в обстановке. В нашей конуре, по-моему, даже свадебный торт будет выглядеть унылой горой прокисшего крема. – Как нога? – О, отлично, спасибо! Стометровку пока не бегаю, но костыли уже закинул в дальний угол. – Молодец, – улыбнулся Фишер и ободряюще хлопнул меня по плечу. – О, ты поставил себе НКИ? – Да… Я машинально коснулся виска – там, где немного выпирала из-под кожи пластина нейрокомпьютерного интерфейса. - Недешевое ведь удовольствие. – Нам наконец-то выплатили компенсацию. – О, понятно. Удалось-таки взыскать деньги с виновников аварии? – Нет. Сам-то виновник погиб. – А родственники? Я покачал головой. – Нет, там… Дохлый номер. – Понятно. Мне очень жаль, Эрик. То, что с вами случилось… Жуткая история. Я кивнул. Все так говорят. Если бы чужими соболезнованиями можно было оплачивать счета – мы бы с мамой были обеспечены до конца жизни. – В общем, удалось получить только минимальную страховку. Большая часть ушла на оплату больницы. А на остаток я купил НКИ, модем для подключения к Эйдосу… ну, и еще кое-что, по мелочи. – Странный выбор. Но ладно, не мое дело. Как мама? Я замялся. – Ну… Мы надеялись, что это вы нам скажете. В целом – получше. Разговаривает уже внятно, и начала немного двигать левой рукой. – О, это отлично! Где она? – Вон там, проходите… Я распахнул перед ним дверь в спальню. – Доброе утро, миссис Блэквуд! – Здравствуйте, доктор. – О, как вы тут шикарно устроились! Отличное оборудование! – Я говорила Эрику… Не надо было тратиться… – Ну, что вы. Так ведь и вам гораздо удобнее, и ему. – Да, наверное… – Что ж, давайте посмотрим, как ваши дела… Фишер поставил свой чемоданчик на прикроватную тумбочку, достал стетоскоп. Я, пока он проводил осмотр, присел на старое продавленное кресло, стоящее в углу. – Отлично, отлично, – бормотал Фишер. – Вы вызываете медсестру на дом? – Нет, что вы, доктор… Откуда такие деньги… Он всё сам… – Ты молодец, Эрик! Мышцы в хорошем тонусе, пролежней нет… – Я переворачиваю её каждые полтора часа. И проверяю простыни. И гимнастику мы делаем три раза в день. – Да, да, всё верно! Пролежни легче предотвратить, чем лечить. А гимнастика уже дает результаты. Вы ведь в больнице не могли шевелить рукой? – Только… пальцами. – Ну вот, видите, какой прогресс! – Если бы не Эрик… – У вас замечательный сын, миссис Блэквуд. Настоящий герой! – Я знаю… – Так, ложитесь поудобнее. А сейчас – внимательнее. Здесь чувствуете? Он провел маме по ступне какой-то блестящей железкой. Она покачала головой. – А здесь? – Н-нет… Нет. – Ну, ничего страшного. А здесь? – Немножко… Чуть-чуть. – Во-от. Уже лучше! Не ленитесь, продолжайте гимнастику. Будем надеяться, мы сможем восстановить подвижность обеих рук. – Это было бы… Просто замечательно, доктор. – Мам, ну не плачь! Ты чего! Все же хорошо! – Всё действительно замечательно, миссис Блэквуд. Гораздо лучше, чем я ожидал. Просто наберитесь терпения. Хороший уход, регулярные упражнения. И главное – хорошее настроение! – Я ей тоже всегда так говорю. – Ладно, мне нужно быть в клинике к девяти. Я постараюсь вас навестить через месяц. Если понадобится что-то срочное – мой номер есть у Эрика. – Спасибо, доктор! – Я вас провожу, мистер Фишер. Мы вышли из спальни, и я плотно прикрыл за собой дверь. Выжидающе поглядел на доктора. Тот опустил глаза. – Что я могу сказать, Эрик. Она правда в хорошем состоянии. Ты отлично за ней ухаживаешь. Похоже, действительно, есть надежда, что она сможет двигать обеими руками… – Вы же знаете, чего я хочу от вас услышать. Она будет когда-нибудь ходить? Или хотя бы сидеть? Она ведь не сможет долго в этой кровати, взаперти… – Эрик, я все понимаю, но… Подвижность нижней части тела, скорее всего, уже не восстановить. Больше трех месяцев прошло, а она до сих пор не чувствует ног. – И что, никаких шансов? |