Онлайн книга «Оперативный гамбит»
|
Смех — смехом, а я те случаи, когда у нас все шло хотя бы приблизительно так, как планировалось, могу пересчитать на пальцах одной руки. Почему я об этом заговорил? Помните, как я инструктировал Веру Разумовскую относительно организации «конспиративного» звонка соседки, сигнализирующего о появлении Гены? Еще всякие там фразы хитроумные придумывал — про Елену Алексеевну, про лекарство?.. Предусмотрел, казалось бы, если не все, то основные варианты — точно. А про законы Мерфи-то и позабыл! Так вот: Вера, как человек, во-первых, дисциплинированный, а во-вторых, как долго проживший в своем Верхоянске… или Нижневартовске? — ну, словом, вдали от центров цивилизации, и, следовательно, еще немного верящий в безграничные возможности наших бесподобных органов внутренних дел, в тот же день поехала в свою бывшую обитель, чтобы переговорить со старушкой. Представляете, что она почувствовала, когда дверь ей открыл… сам Гена? Видимо, все еще находясь под влиянием нашего разговора, Вера неожиданно для себя ляпнула: — Я… Я к Анне Николаевне! Лекарства принесла. — Заходите! — Открывший дверь мужчина впустил ее в коридор и удалился в свою комнату. Через некоторое время Вера попросила Анну Николаевну — так зовут соседку — сказать Гене, кто она такая и что хочет с ним поговорить. К ее удивлению, кавказец не только разговаривать не отказался, а даже наоборот, чуть ли не с охотой согласился. При этом он был если не корректен, то, во всяком случае, абсолютно спокоен. Все эти подробности я узнал от самой Веры. Спустя два дня после нашей первой встречи она вновь позвонила мне, на сей раз по городскому телефону. — Павел, здравствуйте! Я сделала все, что вы сказали, и теперь хочу спросить, как мне дальше действовать. — Говорили с Геной? — Да. — А в больницу ездили? — Да! И в больницу ездила, и в РЭУ была. — Хорошо. Тогда давайте подъезжайте ко мне… — Я смотрю на перекидной календарь, где почерком Шилова написано «Купить водки…», перелистываю на следующий — завтрашний — день и вижу запись «…и выпить ее, противную!», начертанную тем же почерком. — Подъезжайте… послезавтра к шести часам! Или даже лучше к половине седьмого… Вера приехала ровно к восемнадцати тридцати и о проделанной работе отчиталась с такой тщательностью, что я — говорю вам совершенно искренне! — с удовольствием взял бы ее на службу к себе в отдел, где как раз сейчас мы и находимся. День выдался на редкость спокойным, рабочий день закончился, поэтому кроме меня и посетительницы в кабинете находится только Платонов. Сергей в очередной раз поругался с женой, поэтому никуда не торопится. Меня — уже закоренелого холостяка — всегда интересовал один вопрос: где они каждый раз находят все новые и новые поводы для семейных скандалов? Или что — каждый раз грызутся из-за одного и того же? Так это же неинтересно. Мы с Наташкой, к примеру, в свое время не ругались почти. Прожили, правда, чуть меньше двух лет, но все же… Когда «разбежались» — так все друзья в шоке были: с чего?! А Платоша со своей ненаглядной живет уже двадцать лет, а грызется регулярно — чуть ли не по графику… — Представляешь, — пожаловался он мне накануне, — сидим вчера вечером с Танькой на кухне, пьем чай. Вдруг дочка является с прогулки. Пошла к себе в комнату, переоделась, а потом заходит на кухню, халат с плеча приспускает и говорит с улыбкой: «Мама, смотри!» Мы глядим, а на плече — вот здесь — татуировка в виде цветка какого-то! Эта дура — жена, в смысле, — спрашивает так обалдело: «Это что такое?!» А Ольга улыбается еще больше: «Татуировка! Это сейчас знаешь как модно! У нас в классе…» Договорить не успела, как та ей прямо по лицу — хрясть!!!.. И как пошла орать на весь дом… «Ах ты сучка, б***юга подзаборная… Да я тебя, тварь ползучая, на порог не пущу больше с этой дрянью — иди к х**м собачьим — выводи как хочешь и где хочешь!» В общем, гоняла девчонку по всей квартире… А потом оказалось, что никакая это не татуировка, а такая наклейка. Даже не наклейка, а что-то типа переводной картинки — помнишь, как во времена нашего детства? Но сделано натурально — я и сам в первый момент испугался. Ольга, естественно, в слезы — ей Танька еще и губу разбила, когда ударила, — и говорит: «Не пойду теперь в школу! И вообще с вами больше жить не хочу!» Пошутила, словом… И эта тоже: могла бы потом и извиниться. Я понимаю, что шутка дурацкая — Ольга может иногда отмочить — но лупить-то сразу зачем, а?! Девке-то уже шестнадцать почти! — Серега нервно затянулся. — К матюгам-то давно привыкли — я и внимания не обращаю, — а когда руки распускает… Честное слово, Паша, мне самому домой идти не хочется! Эх, если бы не дочь… Тут мне сказать просто нечего. Посочувствовать?.. А смысл?.. И вот сейчас мы прихлебываем чай и выслушиваем Веру — послушайте и вы, ежели интересно. Пойдем в хронологическом порядке. Как я уже сказал, встреча Разумовской с Геной состоялась в тот же день, когда она побывала у меня первый раз. И вновь хочу отдать должное моей подопечной. В отличие от подавляющего большинства женщин, из технических средств могущих обращаться только со стиральной машиной и феном, она умудрилась не перепутать клавиши диктофона, в результате чего запись получилась уж если не отменного, то вполне сносного качества. «СТЕНОГРАММА магнитофонной записи беседы Разумовской Веры Юрьевны (далее «Р») с мужчиной по имени Гена (далее «Г» [10] ). Микрокассета МК-60, без номера, запись на стороне А, продолжительность записи — 06 минут 48 секунд. Посторонние шумы, стук в дверь. Р: Можно? Г: Пожалуйста! Р: Я — дочь Зинаиды Васильевны. Г: Я уже знаю. Вы очень похожи! Р: Я вот приехала… Г (после некоторой паузы): Ну, я вижу, что приехала… И что? Р: Мне надо где-то жить. Г: А я тут при чем? Р: Как при чем? Это моя комната! Г: Это?.. Кто тебе сказал, что это твоя комната? Р: Как это? Пауза. Р: Это моя комната! Г: А я тебе говорю — кто тебе сказал, что она твоя? Р: Моя и мамы. Г: А ты что — тут прописана? Или ты ее купила? Пауза. Р: А вы что — прописаны? Г: Я? Р: Да, вы! |