Книга Пасынок империи, страница 109 – Наталья Точильникова

И он отключился.

— Благодарят, — сказал я Александру Анатольевичу. — Правда, холодновато.

— Да я ни на какую благодарность не рассчитывал. Здесь реакция может быть самой неожиданной. Отлично, если благодарят.

В течение пяти минут после звонка Сеть взорвалась новостями: «Задержан бывший начальник СБК в кабинете Даниила Данина Герман Маркович Митте», «Сыновья Митте попали под огонь БП и доставлены в больницу», «Сыновья Митте пришли в себя».

— О! СБКоиды разрешили журналистам писать, — прокомментировал Нагорный. — Как из пушки!

Дома я был в половине первого. Маринка уж спала. Да и мне Александр Анатольевич посоветовал поспать и разрешил не приходить на работу раньше двенадцати.

— Будем передавать дело в СБК, так что вряд ли будет что-то интересное, — сказал он.

Заснуть, правда, я не смог, и часов до двух смотрел новости в Сети.

На следующий день пришел на работу к полудню.

— Артур, тебя Нагорный хотел видеть, — с порога сказал Венгер, — зайди к нему.

Александр Анатольевич сидел на светло-бежевом диване в гостиничной части кабинета и пил кофе.

— Присоединяйся, — сказал он.

Я уселся рядом.

— Дела такие, — начал Нагорный. — Нас с тобой приглашает Дауров.

— Зачем? — спросил я. — Никак подозревают в причастности к заговору, который мы раскрыли вместо них.

— Боже упаси. Полный мир. Им помощь нужна. Митте хочет, чтобы мы присутствовали на допросе. Они его с десяти пытаются разговорить. Совершенно безрезультатно. Немой допрос. Знаешь, что такое немой допрос?

— Нет.

— А это когда, следователь задает вопрос, подозреваемый или обвиняемый молчит, а следователю ничего не остается, как смотреть на СДЭФ. Тоже информативно, конечно. Лучше, чем ничего.

— А под БП? — спросил я.

— Ты обратил внимание, как человек под БП отвечает? Односложно, четко на поставленный вопрос. Чтобы это было эффективно, надо уже немало знать. Есть, конечно, режимы, в которых можно вызвать поток сознания, а потом долго фильтровать информацию. Под детектор, потом опять под БП, потом опять под детектор. Долго, муторно и не очень полезно для клиента. Если есть возможность разговорить — лучше разговорить. Так что сейчас у нас Герман Маркович первый претендент на поездку за тысячу километров.

— Так что летим к Даурову?

— Точно. Я спросил, чего хочет Герман Маркович, придушить нас или в ножки поклониться. «Не знаю, — сказал Георгий Петрович, — придушить не дадим, а в ножки пусть кланяется». Кстати, давно хотел тебе показать. Знаешь, с чего все началось? Почему тебя к Салаватову направили?

— С чего?

— А вот с этого документа.

И Нагорный скинул мне на кольцо маленький файлик. «Служебная записка, — гласил текст. — Просим обратить внимание на деятельность следователя прокуратуры Салаватова Руслана Каримовича, поскольку он замечен в регулярном общении с объектом, находящимся под особым наблюдением СБК». И подпись: «Следователь СБК, полковник СБ Ермилов».

— Это и есть материал из СБК? — спросил я.

— Да, — кивнул Нагорный.

— Я не знал, что ты виртуозно умеешь врать.

— Спасибо за комплимент. Но это бессовестная лесть. Вру я посредственно за отсутствием регулярной практики. Формально я вообще не солгал. Ну, есть же материал.

— На одну страничку, — сказал я.

— Он нам очень помог. Если бы не эта записка, работал бы Салаватов дальше, а твой отец и Леонид Аркадьевич уже взорвались в гравиплане.

— Саш, а что тебе предлагал Салаватов? Что за предложение, которое ты никак не мог принять? — спросил я, когда мы уже летели в СБК.

— О! Это было замечательное предложение. Он предлагал мне трон и корону, то бишь императорское кольцо. Сразу, минуя стадию принца империи. Без психологичекой подготовки в заведении Евгения Львовича. Без одобрения НС. Я заминаю дело, возглавляю их заговор вместо Митте, мы убираем Хазаровского. Ну, он же мне доверяет, и я к нему вхож. Нож, яд, табакерка. И я становлюсь императором. Честно говоря, было большое желание влепить ему пощечину. Или хотя бы наорать. Еле сдержался.

— В этом предложении положительно что-то есть, — заметил я.

— Я тебе сейчас влеплю пощечину, все равно к Ройтману ехать. Так, объясняю по пунктам. Насколько они меня любят, они мне уже объяснили очень доходчиво. На ступенях суда. При помощи лазерного деструктора. И я их люблю примерно в той же степени, только у меня методы помягче. Не скажу, что власть мне совсем неинтересна, это неправда. Интересна. Но не как самоцель, а как средство для того, чтобы что-то сделать. И здесь у меня с Хазаровским полное взаимопонимание. Не единомыслие, нет. Есть разногласия. Но мы оба считаем, что врать нехорошо, а воровать еще хуже. Мы оба хотим идти вперед и тянуть за собой страну, а не пятится назад и тянуть из страны. У Хазаровского и так полно, к тому же для него, по-моему, богатство было не целью, а побочным продуктом его бурной деятельности. Для меня оно вообще не значимо. Денег должно хватать: еда, одежда, крыша над головой, комфорт для семьи и детей. А все, что сверх того, то от лукавого. Никогда не понимал, зачем нужны золотые унитазы. И я знаю, что Хазаровский не будет мне мешать в моей работе. А с этими ребятами у меня взгляды разные. Совсем. Уж, не говоря о моральной стороне вопроса. Все-таки перед Хазаровским у меня есть определенные обязательства.

— Интересно, а он верил, что ты согласишься?

— Не знаю, по-моему, просто шел ва-банк. Пан или пропал.

У Даурова мы были примерно в половине первого.

Картинка, увиденная в его кабинете, удивила меня до крайности. На том самом черном кожаном диване, на котором сидел и я во время памятной беседы в СБК, за низким столиком с инкрустацией, Георгий Петрович и Герман Маркович совершенно мирно пили чай из белых чашечек с красными фениксами. Так что широкоплечий и грузный Митте смотрелся этакой глыбой рядом с подтянутым Дауровым.

Пастораль портили браслеты на запястьях Германа Марковича. Они не были соединены, зато на правой руке посередине белого пластика вдоль всего браслета была вплавлена ярко-красная проволочка. Такой браслет я видел у отца. Называется «с функцией мониторинга»: для особо-опасных, склонных к самоубийству, побегу или еще в чем-либо неадекватных арестантов. Именно с такого браслета Ройтман получал информацию об уровне адреналина в крови моего отца и об уровне серотонина в синаптических щелях и бил тревогу, если первого было слишком много или второго слишком мало. Практически детектор, работающий в круглосуточном режиме.

В кресле рядом с диваном сидел еще один человек лет сорока-пятидесяти с круглым лицом и взглядом врача или психолога. Он поднялся нам навстречу и пожал руки.

— Вадим Ермилов, — представился он.