Книга Город убийц, страница 23 – Наталья Точильникова

— Хорошо, — вздохнул я. — За шесть лет справлюсь.

— Это меньше, чем десять.

— Дмитрий, а кому-нибудь из ваших реаблитантов удалось вернуть гражданские права?

— Конечно. Мы же работаем над этим. Одна из наших основных целей — чтобы человек смог это сделать.

— У них тоже были миллиардные иски?

— Миллионные. Если было убийство, меньше миллиона гео ни один судья не назначит.

— Знаю. Несколько миллионов все-таки легче выплатить, чем миллиард.

— Ничего подобного. Уверяю вас, Анри, вам выплатить ваш миллиард гораздо легче, чем им их миллионы. У вас очень высокий старт. А теперь давайте запишем то, что мы решили.

Вспыхнул экран, а вверху красная надпись: «Долговременные цели».

— Дмитрий, у меня красный цвет четко ассоциируется с надписью: «Глубокая психокоррекция».

— Хорошо, — кивнул Кастальский.

И заглавие сменило цвет на зеленый.

Под ним возникла черная надпись: «Расплатиться по искам и вернуть гражданские права».

— Согласны? — спросил Дмитрий.

— Ну, ладно, — сказал я. — Хотя это и невозможно.

Внизу страницы, на большом расстоянии от предыдущей надписи, возник еще один зеленый заголовок: «Ближайшие планы». И под ним черная надпись: «письмо в неделю».

— Все правильно? — спросил Кастальский.

— В общем, да.

— Истфак университета Кратоса пишем?

— Да.

— А юридический? Если вы намерены и дальше заниматься сочинением законопроектов, не стоит полагаться только на помощь Камиллы де Вилетт и Станислава Руткевича, лучше самому быть компитентным.

— Согласен. Пишем.

— Анри, вы меня радуете. Кстати, я всегда к вашим услугам, если что-то надо будет выложить на Народное Собрание.

— Спасибо.

— Так, у нас половина одиннадцатого. Анри, все очень хорошо. Я доволен нашей беседой. Домашнее задание. Я вам сейчас кидаю наш файл с наброском плана. К долговременным целям вы должны добавить не менее десяти. И не менее десяти к ближайшим планам. Потом будем дорабатывать. Я понял, в какую группу вас определить. У меня есть группа новичков, но там ребята молодые, вам будет не интересно. К тому же группа более слабая, они вам не конкуренты, это будет избиение младенцев. Есть группа посильнее и постарше. Правда, там ребята не меньше года в РЦ. Но у вас тоже было два года свободы после психокоррекции и год ссылки. Так что как раз то, что надо. И относительно наших правил и обычаев они вас проконсультируют. Причем, надеюсь, не так односторонне, как Миша. Кстати, я рад, что вы уже познакомились. Вы в одной группе.

— Вы знаете?

— Анри, здесь на каждом шагу видеокамеры и регистраторы, которые фиксируют сигналы с браслетов. Я в каждый момент времени знаю ваше расположение с точностью до десяти сантиметров.

— Хуже, чем в ПЦ, — заметил я.

— Не хуже. Но психологам нужно знать все о поведении реабилитантов, увы. Потерпите. Просто забудьте об этом. Если никаких дурных намерений у вас нет, видеокамеры и регистраторы не играют никакой роли. Все равно, что их нет. Кстати, о браслетах… хотя, ладно. Не все сразу. Мы и так много сделали. Первое занятие у нас в пятницу. Тоже в семь. Здесь же. Я вас жду.

С вылазками в Озерное дела обстояли не так просто. Еще на первой встрече с моими одногруппниками я заметил, что ни у кого нет браслетов. После занятий поинтересовался у Мишеля, в чем дело.

— У всех импланты, — сказал он.

Я посмотрел вопросительно.

— Ну, делают тебе укол в плечо, вводят эту штуку, — сказал он, — работает как браслет. Браслеты снимают.

В тот же вечер я попросил объяснений у Кастальского.

— Да, да, — сказал он, — я давно собираюсь вам рассказать. Пойдемте, поужинаем.

Половина десятого вечера, в столовой почти никого нет. За окном горят круглые фонари. Мы взяли чай, сыр и яблочный пирог.

— Браслеты можно снять, — сказал Кастальский. — Более того, браслеты нужно снять. Наша задача вернуть вас в общество, а это значит, что демонстрирование всем некоторых особенностей вашего прошлого будет вредить делу. Браслеты плохи тем, что видны. Можно конечно носить рубашки с длинными рукавами, но не очень удобно. Тем более, что почти лето. Перед Психологическим Центром и в Центре вас воспитывали, и потому такое клеймо было полезно. Сейчас у нас другая задача. Я в Озерное в браслетах не выпускаю. Вас запомнят, город маленький. Что это за браслеты здесь каждая собака знает, так что это лишнее. Ставим имплант — через три дня летите в Озерное.

— Почему через три дня?

— Два дня имплант приживается. Поболит немного. Потом мы его тестируем, и можно ехать.

— Словосочетание «немного больно» у меня четко ассоциируется с действием кондактина, — заметил я.

— Действительно немного, — успокоил Дмитрий. — Если бы было как от кодактина вам бы уже десять раз успели описать это самыми черными красками. Было такое?

— Нет.

— Значит, все в порядке.

— На сколько его ставят? До конца курса реабилитации?

— Навсегда.

— Понятно. Его вообще можно удалить?

— Можно. Но это сложная операция. Надо удалять нановолокна. Он же врастает под кожу. Под наркозом можно вырезать, насколько я понимаю. Но, честно говоря, мне неизвестно о таких операциях. Анри, у вас шестой уровень контроля. И будет он всегда, и при посткоррекционном наблюдении тоже, до конца жизни, даже императорское помилование контроля не отменяет. Ну, будете до конца жизни с браслетами ходить?

— Не хотелось бы, — вздохнул я.

— Тогда давайте поставим. Можно хоть завтра зайти на коррекционное отделение. Операция две минуты.

— Я посоветуюсь с адвокатом.

— Хорошо.

Камилла прилетела через два дня. У нее были какие-то дела на Кратосе.

Тепло, градусов двадцать, солнце, и я повел ее гулять по острову.

У подножий сосен крокусы: крупные, фиолетовые с желтой серединкой, вдоль тропы первая трава, и на кустах подлеска мелкие листочки цвета тессианского лайма.

— Похоже, тебе здесь нравится, — заметила Камилла.

— Клетка просторная, — сказал я. — И даже довольно приятная на вид. Этакий вольер для медведя, построенный с учетом замечаний защитников животных. Но все равно зоопарк.

— Так мы подаем протест?

— Нет. Мы не подаем протест. Понимаешь, Камилла, здесь, конечно, меньше свободы, чем в Чистом. Это напрягает, но не особенно сильно. Зато как-то больше смысла. И больше общения. В Чистом местные жители вообще не хотели со мной разговаривать, да и мне было с ними не интересно. Здесь Кастальский руку жмет и готов трепаться. А он образованный человек. Да и мои одногруппники, хоть и не интеллектуальная элита, но и не идиоты. Совершенно нормально общаемся. Бандиты, конечно. Но кое-кого из них я бы даже взял в мое ополчение.