Книга Секретарь для плейбоев, страница 69 – Анна Милтон

Блондинистый, крепко сложенный мужчина выплыл из угла кабинета и в пугающем молчании двинулся на меня.

Он загонял меня в ловушку и довольно скалился этому. Вышагивал плавно и грациозно, как хищник, собравшийся с секунды на секунду броситься на жертву, вонзить в плоть смертоносные когти. Расстегнул пуговицу на воротнике рубашки и провел кончиком языка по верхней губе, обнажив ряд ровных отбеленных зубов. Наслаждался смехотворным зрелищем того, как я в панике мотала головой в поисках пути для того, чтобы безопасно ретироваться.

Но Некрасов преграждал своим могучим телом единственный выход отсюда… Не считая панорамных окон.

— Борис Дмитриевич… что происходит? — возмущение и тревога сжали в тисках мои голосовые связки; я лишь изобразила жалкое и сипловатое подобие требовательного тона.

Наткнулась задницей на письменный стол и боязливо сглотнула. Потому что Некрасов не останавливался. Безжалостно уничтожал расстояние между нами и заполнял собой все больше окружающего пространства.

Светловолосый негодяй не успокоился пока, в конце концов, не вдавил меня в край стола своим торсом. И словечка пискнуть не успела: Некрасов накрыл ладонями мои бедра и приподнял, усаживая на гладкую прохладную поверхность.

— Белочка, — прорычал мне в губы, стукнувшись лбом о мой лоб.

Я немедленно выставила перед собой руки, чтобы отпихнуть упертого засранца. Но Барс перехватил мои запястья прежде, чем я толкнула его в грудь.

Разве руки и завел мне за спину. Рывком притянул к себе и укусил за нижнюю губу.

— Я играл по твоим правилам. Был хорошим мальчиком. Надоело. Теперь играем по-моему, — лизнул мочку и нежно всосал ее. — А это значит, никаких правил.

— Отпусти меня! — задергалась, очутившись в плотном кольце жилистых рук адвоката. — Отпусти, говорю! Некрасов!

Гад откровенно смеялся над моими тщетными попытками обрести свободу от его настырности.

— Никуда не отпущу, Асенька, — теснее сдавил в своем плену. Принялся покрывать отрывистыми напористыми поцелуями мои скулы и шею. — И не мечтай.

— Пожалуйста, помогите! Кто-нибудь! — заголосила, не прекращая борьбу.

— Напрашиваешься, чтобы заткнул тебя?

— Я не…

И он заткнул.

Впившись в мои губы с жадностью, с неистовством, с грудным рыком. Протолкнулся языком и отполировал мой рот с безудержностью, словно съесть хотел. Это безумство нельзя назвать поцелуем…

Я застонала от болезненного ощущения в искусанных, истерзанных губах, но Некрасов не правильно истолковал мой протяжный тоненький скулеж. Подумал, что я сексуально завелась, что его беспардонные ласки раскалили меня до предела.

Нет. Я пылала. От злости.

И поэтому немедленно залепила Барсу пощечину, как только он ослабил хватку.

— Ты мне противен! — прокричала ему в лицо и пихнула в предплечья.

Однако Некрасов не сдвинулся ни на сантиметр. Стоял, мрачнее грозовой тучи, и потирал покрасневшую от удара скулу.

— Сколько еще раз я должна это повторить?! — меня затрясло от беспомощного гнева. — Думаешь, насильными поцелуями что-то исправишь?! — снова ударила его кулаком по плечу. — Нет! Просто оставь меня в покое, Борис! Пожалуйста! Умоляю!

— Да я ж подохну без тебя! — взревел и стиснул мое лицо в больших ладонях.

Приблизил к себе так близко, стало нечем дышать. Выжег отчаявшимся взглядом дыру в душу, громко и тяжело вдыхая.

— Я… так напуган, — внезапно его голос надломился, — тем, что чувствую к тебе, Ася. Это жрет меня изнутри, — шипел сквозь стиснутые зубы, исказив лицо в гримасе, словно мучился от адской боли. — Я был бы счастлив вырезать эту любовь к тебе к хренам собачьим! Но не могу. Не получается.

— Это не любовь, — я заплакала, затрясла головой, отрицая его слова. — Ты… выдумал ее. Ты не любишь меня.

— Ася…

— Ты путаешь любовь с жаждой заполучить меня, — скинула его руки со своего лица. — И места себе не находишь, потому что я не поддаюсь, что бы ты ни предпринял.

— Ася, — с нажимом повторил мое имя, играя желваками.

Я смахнула влагу со щек и устремила на Барса непримиримый взор.

— Прекрати уже. Ты ничего таким поведением не добьешься.

— Тогда скажи, что мне делать?! — с остервенелостью вскинул руками, шагнув назад.

— Ничего. Ничего не делай. Отпусти меня.

Некрасов схватился за переносицу, сдавил ее пальцами. Принялся расхаживать из стороны в сторону взвинченной походкой.

Я осторожно попятилась к выходу из кабинета, надеясь, что Борис больше не попытается этому воспрепятствовать.

— Из нас двоих лжешь себе только ты, Малиновская, — вдруг швырнул в меня заявление и приправил ядовитое «блюдо» желчной усмешкой. — Возомнила, будто разбираешься в том, что я чувствую? — он ткнул в меня указательным пальцем. — Не тебе решать, люблю я или нет. Ты так завралась, что теперь во всем видишь обман. В этом твоя проблема.

Он махнул рукой на дверь.

— Уходи. Уезжай. В Якутск, или еще куда. Пожалуйста! — нацепил на злое лицо саркастичную улыбку и в издевательской манере поклонился. — Более не смею вас задерживать, Арсения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сдерживая слезы, я пулей помчалась вон.

Добежала до секретарского кабинета, чтобы забрать сумку и телефон. Не оборачиваясь, оставила прощальное обращение охранника в вестибюле здания без ответа.

Приложила ладонь к часто вздымающейся груди, желая унять свое дурацкое сердце, каждый удар которого отдавался острой болью. Соленая влага застелила пеленой глаза, и я чудом спустилась по гранитной лестнице, избежав травмоопасного падения.

Да еще как назло разыгралась непогода. Несколько секунд — и я вымокла до нитки под вечерним и ужасно холодным ливнем.

Не выдержала. Оглянулась через плечо. Возвела воспаленный взор безошибочно к окнам кабинета Некрасова.

Он наблюдал за мной, но резко отвернулся, заметив, что я застала его врасплох.

Вот и все.

Я больше не вернусь в это место.