Книга Серебряные ноготки, страница 45 – Джек Йовил

- Вы полагаете, что я - брустеллинит?

Харальд сурово посмотрел на коменданта. Тот вздрогнул и отвел взгляд.

- Нет, э… вовсе нет, капитан Кляйндест. Просто… Правила и предписания, знаете ли… Мы должны соблюдать дисциплину.

- Рикард Стиглиц все еще жив?

- Э… да, - пробормотал ван Зандт.

- Отлично, нам нужно срочно поговорить с ним.

- Как я уже сказал, это… хм… невозможно.

Харальд перегнулся через стол, ухватил ван Зандта за рубашку с пышным жабо и крепко стиснул пальцы, стремясь прихватить дряблое мясо вместе с тканью. Затем он выволок чиновника из мягкого кресла и приподнял. Комендант задрыгал тощими ногами в воздухе.

- В Мундсене возможно все, комендант. Заключенные могут получить дополнительный паек, столько выпивки, что в ней можно утопить хафлинга, порцию «ведьминого корня», а временами даже женщину или мальчика. Все упирается только во влияние, богатство и благосклонность. Мы оба это знаем. И мы оба знаем, что вы всегда получаете десятину с тех денег, которые переходят из рук в руки в застенках Мундсена.

- Это возмутительно… ваши обвинения… чушь.

- Мне это безразлично, ван Зандт. Я отправил этих негодяев сюда, и мне все равно, что будет с ними дальше. Вы можете делать все, что вам заблагорассудится. И Государственный комитет по тюремной реформе тоже. У меня там есть друзья. Наверное, мне стоит навещать их чаще. Поговорить о том, о сем. Мои строгие взгляды на содержание заключенных хорошо известны. Меня могут вызвать для дачи показаний. И мои показания могут быть разными.

- А… а… а…

- Я ненавижу преступников. Из-за них у меня болит живот. И знаете, что творится сейчас у меня в желудке? Там поднялась настоящая буря, ван Зандт. Такое ощущение, что преступник находится где-то рядом! На расстоянии вытянутой руки.

Рубашка ван Зандта трещала. Кровь отхлынула от лица коменданта.

- Вы меня понимаете? - поинтересовался Харальд, толкая чиновника назад в кресло.

Ван Зандт кивнул:

- Да, понимаю.

- Отлично, а теперь позаботьтесь о том, чтобы мы с моей помощницей могли увидеть заключенного Стиглица.

- Да, конечно, сию минуту, капитан…

Ван Зандт выбежал из кабинета. Харальд повернулся к Розане и пожал плечами:

- Что еще я мог сделать?

Наверное, провидица не одобряла его методы, но они неплохо сработались. Она могла стерпеть все, что он делал, если это приносило плоды. Он никогда не принадлежал к тому типу людей, которые легко ладят с напарниками, - слишком много хороших людей ему довелось похоронить. Но Розана Опулс была особенной. Ее способности относились к другой сфере и удачно дополняли его навыки. Его чуткий желудок и ее восприимчивость заставили многих преступников раскаяться в своих грехах.

- И все-таки я не понимаю, - заметила девушка, - что общего у этого революционера с Боевым Ястребом?

Харальд похлопал по свитку, засунутому за пояс:

- У героев имеется обыкновение умирать молодыми. Обычные люди вроде меня доживают до старости, но герои погибают в бою. Неужели вы думаете, что тот же Конрад хотел бы умереть в постели от подагры? Отсюда следует, что спустя тридцать лет не многие из Вастариенских завоевателей, перечисленных в этом списке, все еще живы.

- Стиглиц один из них?

- Вот именно. К счастью для нас. В молодости, прежде чем он спутался с Брустеллином, Клозовски и прочими смутьянами, Рикард Стиглиц был одним из силачей в армии Вастариена. Гора мускулов и костей, размахивающая боевым топором.

- Но почему такой, как он, решил посвятить себя борьбе с аристократией?

- Некий вельможа похитил его жену, убил его детей, а ему самому приказал отрубить руку.

- Это все объясняет.

- Когда Стиглица схватили после Туманного Бунта, ему отрезали уши. Подозреваю, что от него немного осталось.

Харальд никогда не входил в специальный корпус, который принимал участие в аресте десятка революционеров, подстрекавших народ к восстанию против Императора. Этим занимались войска. Иногда им помогала дворцовая гвардия или рыцари из Храма Сигмара. Обычные стражники не вмешивались в политику.

- Вы думаете, он окажется в здравом рассудке и сможет вспомнить настоящее имя Боевого Ястреба, если он вообще его знает, и в придачу согласится помочь нам после того, как стража запрятала его сюда?

Желудок Харальда снова напомнил о себе.

- У него нет причин отказать нам, Розана. Наш преступник - это не борец за права угнетенных. Боевой Ястреб - всего лишь грязный убийца. Если Стиглиц сохранил хоть малую толику прежнего идеализма и мечты о всеобщей справедливости, он нам поможет.

- Иногда вы сами рассуждаете как брустеллинит.

Харальд фыркнул:

- Революционеры? Я их терпеть не могу. Фантазеры, хулиганы и нарушители спокойствия.

Дверь открылась, и двое заключенных, очевидно пользовавшиеся доверием начальства, втащили третьего. Мужчина был закован в цепи. Его голова тяжело свисала на грудь. У него не было ушей, лицо покрывали шрамы, а вместо левой руки болталась культя. Харальд ожидал увидеть эти увечья. Кроме того, за время пребывания в тюрьме Стиглиц лишился глаза, одна его нога воспалилась и раздулась до размеров мяча, на правой руке остались только большой палец и мизинец, а сквозь лохмотья на спине и животе виднелись следы ожогов. Гора мускулов и костей превратилась в жалкого доходягу.

Розана вздрогнула и едва сдержала крик. Сопровождающие бросили свою ношу на пол. Провидица подошла к несчастному и помогла ему принять сидячее положение.

Харальд гневно взглянул на коменданта.

- Другие заключенные не любят революционеров,- пояснил ван Зандт. - Убийцы и насильники недовольны тем, что их содержат вместе с людьми, призывавшими к бунту против Карла-Франца. Этого парня бросили в одиночку ради его же собственной безопасности.

- Не сомневаюсь.

- Харальд,- сказала Розана,- как мы будем допрашивать этого человека?

- Что вы имеете в виду?

- У него нет ушей, чтобы слышать наши вопросы, и нет языка, чтобы на них ответить.

- Нет языка?

Стиглиц открыл рот, и Харальд увидел, что девушка права. За несколькими чудом уцелевшими зубами чернела дыра. Харальд снова устремил взгляд на коменданта.

- Он выкрикивал брустеллинитские лозунги из своей камеры, поносил императорскую семью и выборщиков. «Сбросьте оковы, убейте вельмож, захватите землю» и тому подобное. Я решил, пусть он лучше молчит.

- Если бы вы совершили такой поступок в пределах городских стен, ван Зандт, вам пришлось бы иметь дело со мной. Интересно, как к вам отнесутся нынешние осужденные, если по прихоти судьбы вас приговорят к заключению в крепости Мундсен?