Онлайн книга «Я, ангелица»
|
Все глубже. И глубже. Когда мы уже не могли пошевелиться, осажденные мягкими подушками, процесс погружения прекратился. Признаюсь, несмотря ни на что, мне было довольно комфортно. Маленький путто наклонился к нам: – Вам удобно? Может, вы хотите что-нибудь почитать? – Нет, спасибо, – пробормотал Петрек. Он дернулся всем телом, но не смог высвободиться. – Может, чаю? – Нет, спасибо, – медленно ответила я, потому что, видимо, если отвечать ему быстро, то он не понимал отказа. Путто кивнул и потянул за собой Соплека, то есть Стефано. Мы с Петреком переглянулись из-за огромных подушек, которые окружали даже наши головы. – Немного страшно, да? – спросила я. – Такое ощущение, что диван съедает меня заживо. Петрек нахмурился: – Ну, не знаю. В целом удобно. Только бы они не предложили нам еще чаю… Думаю, в таком состоянии мы не сможем им противостоять… По широкому холлу прогуливались служащие в своих трусиках и немногочисленные клиенты. Администрация не была завалена работой. В этот момент к нам подошел еще один путто. Он был особенно низеньким. На его треугольном лице была нарисована широкая улыбка. Глаз из-за светлой челки не было видно вообще. – Простите, кого вы ждете? – спросил он. – Может, я могу вам чем-нибудь помочь? – Мы ждем Бориса, – объяснила я. – Ах, понимаю! Может, выпьете чаю, чтобы скрасить ожидание? Я заметила краем глаза, что лицо Петрека краснеет от злости. Еще секунда – и он сольется с диваном… – Мне принесите! – воскликнула я. Может, когда я буду держать в руке чашку, они наконец-то оставят нас в покое? – С удовольствием! – Он пришел в возбуждение, почувствовав себя полезным. Петрек шумно вздохнул. – А какой вы желаете? Черный, зеленый, белый, пуэр, улун? – Э-э-э… черный… – С сахаром? – Улыбка не сходила с лица путто. – Хм, да, – ответила я, не зная, во что ввязываюсь. – А с каким сахаром? Тростниковым, свекловичным, жареным, виноградным, крахмальным или фруктовым? Петрек посмотрел на меня, а в его взгляде явно читалось: «А я говорил». – Тростниковым? – рискнула я. – Рафинад или леденцовый? – Рафинад, – бездумно повторяла я вслед за ним. – Прекрасно! В таком случае пойду его готовить. Я с облегчением выдохнула. Наконец-то он отстанет. К сожалению, путто, сделав несколько шагов, развернулся, явно потрясенный. – Прошу прощения! Совершенно не знаю, где сегодня моя голова. Какой черный? Ассам, юньнань, дарджилинг, цейлон? У меня было ощущение, что я сейчас расплачусь. – Цейлон? – простонала я. – А какой вкус предпочитаете? У нас есть малина, клубника, земляника, ваниль, карамель, виски, черноплодная рябина, шоколад, персик, лимон, мандарин… – Горький… – перебила я его. Путто весело рассмеялся. – Ну да, только чай будет не совсем горьким, потому что вы попросили к нему сахар! Простите, а что это был за сахар? Из-за этой суматохи у меня все вылетело из головы! Я быстро повернулась к Петруше. Помогите, спасите! Этот путто настолько сладкий, что я сейчас умру от диабета! Однако мой прекрасный спаситель, мой кареглазый рыцарь в сияющих доспехах, герой, о котором я мечтаю по ночам, глядя на звездное небо… спал. Никакой помощи! Я умру от жажды прежде, чем дождусь своего чая. НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ! – Я меняю заказ! – зарычала я на путто. – Горький, цейлон, без сахара, немедленно! Маленький человечек подскочил и испуганно посмотрел на меня. – Вы не остались довольны моими услугами? – Он шмыгнул носом, будто вот-вот расплачется. Борис! Где ты?! – Просто принеси чай! – рявкнула я, и путто с лицом, как у осужденного, наконец удалился. Проснувшись от моего голоса, Петруша поднял голову. – Что? Что? Что случилось? – автоматически спросил он. – Ты уснул, – упрекнула я его. – Я? Вовсе нет, – возмутился он. – Я лишь на мгновение закрыл глаза. Я тяжело вздохнула. Я была сыта этим по горло. Вдруг прямо передо мной возник человечек, которого я только что отправила готовить чай. Он держал в руке маленькую чашку. – Уже? – удивилась я. – У нас восхитительное кафе, – похвалился он, протягивая мне чашку из тончайшего фарфора. Мне было страшно держать ее в руках – не дай бог раздавлю фарфор и обольюсь кипятком. Я уже не говорю о колотых ранах от тончайших кусочков чашки. – А не желаете ли какое-нибудь пирожное к чаю? – спросил путто. Я быстро отказалась. К счастью, он принял отказ и, пожелав приятного аппетита, удалился на своих коротких ножках. Но радость моя продолжалась недолго. Он обернулся, потому что ему в голову, видимо, пришла какая-то светлая мысль. – Прошу прощения, – сказал он. – Может, вы хотите, чтобы я развлек вас разговором? – Нет… – процедил Петрек. – Я могу рассказать вам множество фактов из истории Аркадии и ее просвещенных обитателей. – Ты всегда столько болтаешь? – раздраженно спросила я, бессознательно помешивая чай. – Вкуснее всего, если помешаете семь раз, – услужливо посоветовал мне путто. – Да, я, кажется, всегда столько говорю. Во всяком случае, так утверждал мой уважаемый друг Винсент Ван Гог. В Раю тоже жили одни знаменитости. Будет время, нужно будет узнать, кого я могу здесь встретить. – Эй, Ван Гог же отрезал себе ухо, не так ли? – поинтересовался Петрек. – Зачем он это сделал? – О, это долгая история, – вздохнул путто. – Но я могу вам ее рассказать. Начну с краткого объяснения того, кем я был для Винсента. Я был его музой и вдохновением, – гордо заявил карлик. Я подавилась чаем. Петрек хотел похлопать меня по спине, но не смог высвободить руку. – Что? – выдавила я. – О, так вы не знаете? – Путто набрал воздуха, готовясь к очередному словесному поносу. – Мы, путто, не только работники небесной Администрации. Мы также служим вдохновением и оказываем помощь земным художникам, а распределяют нас случайно. Часто, но не всегда, мы им являемся, помогаем смешивать краски и прочее. Следим за тем, чтобы с картинами ничего не случилось. Кроме того, мы сохраняем их с помощью простых заклинаний. Если бы не мы, Сикстинская капелла давно бы рухнула. Микеланджело там неплохо нахалтурил… |