Ласкаю губы девочки, нежно провожу языком по её нижней губе, потом оттягиваю, прикусывая, из её лёгких вырывается стон. Проделываю дорожку поцелуев к шее, задевая венку, короткий вздох, сжимаю талию сильнее.
— Маленькая… — шёпчу. у меня просто сносит крышу от этой податливой девочки. Она такая ласковая, откликается на каждое моё касание, задевая внутри у меня какие то струны, что ещё чуть-чуть и я не смогу сдержаться.
— Мы должны остановиться… — хрипит.
— Ещё немножко., хочу насладиться наконец тобой, — поцелуй в плечо.
Шумно вздыхаю, утыкаюсь в её шею, сжимая талию, прижимая к себе ближе. Чувствую, как её пальчики ложатся на мои волосы и начинают нежно, ласково водить по ним, перебирая, пропуская сквозь них свои пальчики.
Если бы я мог, остался бы навсегда вот так. В такой позе. В её руках. Она моя. Так близко. Хочу продлить этот момент до бесконечно.
Глава 17
Тобиас
С тобою рай я познаю, знай.
Мы лежали вот так вдвоём. Тишина. Так спокойно и хорошо. Нам не нужны слова, нам хорошо и вот так. И это тишина не пугает, а наоборот умиротворяет. Если бы можно остался бы вот так. Я лежу на большой кровати, а у меня под боком лежит моё сокровище, моё маленькое счастье и так льнёт ко мне, ища тепла, любви, защиты. Мой маленький Рай.
Разве нужны слова? Они лишние.
Она мой маленький, тихий ребёнок. Свернулась клубочком у меня бод боком и тихо сопит, а я нежно перебираю её длинные волнистые волосы, вдыхаю их запах полной грудью.
Целую в висок, малышка льнёт ко мне ближе, стараясь соединиться со мной в одно целое.
— Малышка, — девушка медленно приоткрывает свои прекрасные омуты и смотрит на меня так пристально, вглядываясь в каждый миллиметр моего лица, ища что-то там. — Рассмотрела? — Но малышка не отвечает, а лишь прикасается своей рукой к моей щеке, нежно проводя пальчиками к губам. В ответ целую их, нежно перехватываю запястье и целую уже в ладошку руки.
— Ты сон? — Хрипло спросила малышка.
— Нет. Я настоящий, малыш, — беру её руку и прикасаюсь к своей груди, там где сердце. — Чувствуешь? Я живой. Я рядом с тобой.
— Ты не уйдёшь? — качает голову из стороны в сторону, а в глазах такая паника. Накланяюсь и целую ласково в лобик, как маленького ребёнка.
— Я не уйду, — девушка улыбается мне своей очаровательной улыбкой. Глажу бархатистую кожу щеки, прижимая ближе её одной рукой к своей груди.
— Я так счастлива, знаешь?
— Знаю, малыш, — улыбаюсь. — Как ты себя чувствуешь? Температура мерила?
— Да, уже всё хорошо. Не переживай, пожалуйста.
— Я не могу Насть. Скажи, почему ты такая упрямая? Если ты не думаешь о себе, подумай хотя бы обо мне. Я очень переживал и место себе не находил, — тяжело вздыхаю, а долю секунды прикрываю глаза. — Малыш, почему ты пошла на работу?
— Тобиас, — так же тяжело вздыхает и поднимает на меня тёмные шоколада глаза. — У меня работа. Я не могу просто взять и не пойти, даже если я заболела. Вот такая я. Прости меня, пожалуйста, — опускает голову, утыкается ко мне в шею.
— Маленькая, тебе не за, что извиняться и просить прощение. Просто я очень переживал. И если с тобой что-либо случиться, я не смогу жить.
— Я не уйду никуда. Обещаю!
— Обещаешь?
— Обещаю, родной.
— Девочка моя… — Шепчу на ушко, и чувствую по телу малышки проходит электрический ток, передаваясь мне. — Я буду беречь тебя. — И то действительно так.
Мы лежали вот так и весь мир замер. Существовали лишь мы одни.
Неожиданно Настя вздрогнула и прижалась ко мне сильнее, я инстинктивно обнял её крепче.
— Что случилось, малыш?
— Это родители…
— Всё будет хорошо, не переживай.
— Ты их не знаешь..
— Тшшш, успокойся, всё будет хорошо, верь мне, — я смогу защитить свою девочку. никому не дам её в обиду.
Через какое-то время в Настину комнату вошла её мать, а следом за ней и мужчина. Как я помню, девушка рассказывала, это её отчим. Инстинктивно закрыл малышку от них. Не хочу чтобы она переживала, нервничала и плакала.
— Что здесь происходит? — Настя молчала, походу только раздражая этим женщину. Я понимаю свою девочку. Ей невыносимо больно. — Настя, я тебя спрашиваю, что здесь происходит? Какого чёрта ты привела в мою квартиру какого-то хахаля?
Так как я изучал русский, поэтому многие слова понимал, хоть и давалось мне с трудом. И у меня в голове не укладывается, как родная мать может везти себя вот так со своим ребёнком, с родной кровиночкой.
Малышка вздрогнула и со скоростью света поднялась с кровати, сжимая с силой руки.
— Не смей его оскорблять, — меня пронзило током. Малышка защищает меня. Меня по сути чужого человека, которого видит в первые, хоть мы до этого общались, переписывались, созванивались, но всё же это другое.
Это я должен защищать её, любить, оберегать, а не она меня. Душа разрывается. Мне больно видеть её такой. Она как будто сломалось и вот-вот упадёт, разобьётся. Настя обернулась на меня, поднесла ладошку к щеке и нежно погладила, давая этим понять, что всё хорошо, и чтобы я не переживал за неё, но я так не могу. Она моя малышка. Мой маленький оленёнок. Прикрыл глаза.
— Всё хорошо, не переживай, — шепчет. взял её за руку и держу, давая силы и спокойствие.
— Что он здесь делает? — Настя повернулась вновь к матери.
— Он приехал ко мне.
— Я не хочу видеть его здесь.
— Если уйдёт он, уйду и я! — Это решительность в её глазах, понимание, что она борется за меня, за наши отношения.
— Да, куда ты пойдёшь. У тебя ничего нет, — рассмеялась её мать. — Так что, чтобы в течении десяти минут я его здесь не видела. Привела какого-то козла.
— Не смей! — Закричала малышка.
Вижу, как мать моей девочки поднимает руку, занося ту на Настю. Больше не мог смотреть на это. Кем бы я не был для девушки, это семейные разборки, не хотел влазить, но никому не позволю трогать мою маленькую, тем более бить матери. Разорву в клочья и мне всё равно, кем она приходится моей девушке.
Как может родной человек, мать поднять руку на своего дитя, ребёнка, что носила в себе девять месяцев. Уму не постижима.
Тут же подлетаю, перегораживая путь к девушки, останавливая её мать хватая ту за руку занесённую над моим оленёнком.
Смотрю на неё злыми глазами, чтобы она поняла, что я не дам её в обиду. Слышу шорох, поворачиваю голову в права и вижу, как малышка отступает и падает на кровать, закрывая при этом лицо ладонями. Я испугался. Я мать твою испугался за неё. |
