Книга Драконий василек, страница 71 – Екатерина Романова

— Мы с Абелардом пришли к решению, — негромко произнес владыка деловым тоном. — Поскольку очевидно, что ты дорога нам обоим, а наши с ним взаимоотношения важны для стаи в целом, то…

— Мне нужно в уборную! — перебила, не найдя в себе сил узнать, что милорд Ролдхар сказать хотел. Что за нелепая ситуация! Абелард знает обо мне все, любит и готов жениться, но глупое сердце выбирает владыку.

Пересекла гостиную и скрылась в ванной комнате. Набрала в небольшой тазик горячей воды, взяла мягкое полотенце, достала из шкафчика аптечку со стандартным набором медикаментов: бинты, антисептики, обезболивающее и вышла к владыке. Расположила все необходимое на журнальном столике, а сама села возле мужчины на диван.

— Снимите, пожалуйста, камзол и рубашку.

Точнее, то немногое, что от них оставил Абелард.

Ролдхар приподнял бровь, но послушно расстегнул уцелевшие пуговицы и обнажил торс, пока я разводила травы в нужной пропорции. Мне казалось, что я морально подготовилась к тому, что увижу, но ошибалась. Стоило повернуться и глянуть на глубокие порезы на гладкой коже милорда, как на глаза навернулись слезы. И понимаю, что подобные травмы не смертельны, а боль, скорее всего, дракону привычна, но все равно. Мне страшнее видеть чужие страдания, чем переживать собственные. Когда видишь подобные раны, остро ощущаешь жизнь. Будто она утекает из тела с кровью, остается на кончиках пальцев лишь красноватой жидкостью с привкусом железа.

Не заметила, как провела ладонью по груди владыки и сейчас рассматривала свои пальцы, словно не силах поверить, что на них кровь. Смертность драконов ошеломила. Нет, сам факт, что их теоретически можно убить, я понимала, но не думала, что доведется с этим столкнуться лицом к лицу.

— Все в порядке, милая?

— У вас… Кровь.

Дракон усмехнулся и накрыл мои ладони своими.

— Позволь, я сделаю все сам. Чистые раны затягиваются быстрее.

— Нет я… помогу, — добавила севшим голосом, продолжая смотреть на припухшие края ран, на рваную кожу…

Владыка внимательно следил, как я погружаю в горячую ароматную воду полотенце, тщательно выжимаю его и аккуратно, очень нежно прикладываю к ранам.

— Вам очень больно?

— Напротив. Мне приятно.

Подняла изумленный взгляд и встретила улыбку.

— Мне приятна твоя забота, — пояснил мужчина. — И с Абелардом мы сошлись во мнении, что выбор предстоит сделать тебе, а не нам.

Поджала губы. С одной стороны, казалось бы, благородный поступок — позволить женщине самой выбрать свое будущее. С другой, это напоминает снятие с себя ответственности и перекладывание проблемы на чужие плечи. Я не могла упрекнуть милордов в малодушии, потому что лично убедилась — ни один из них в этом постыдном грехе не уличен. Но и разбивать чье-то сердце мне бесконечно больно. Пусть лучше разобьется мое, чем я стану причиной чужих страданий! Знаю, нам посылаются лишь те испытания, что мы в силах пережить. Они сделают нас сильнее, позволят вынести очередной урок, стать мудрее… Но до чего же сложен и болезнен путь ученья!

— Я женюсь на тебе, — прозвучало как гром среди ясного неба, и я дрогнула, нечаянно надавив на рану. Милорд и вида не подал, что ему больно, но я-то видела… Понимала.

— Простите, — снова смочила полотенце и продолжила промывать рану аккуратно и нежно.

— После отбора. Если это для тебя важно.

— Милорд, я не хочу об этом. Вам необходимо обработать рану и…

— Анотариэль, — он поднял мою голову за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Тут же воспользовалась возможностью и приложила смоченное в травах полотенце к небольшой царапине на его подбородке. — Я хочу об этом. И другой возможности обсудить наше будущее может не представиться. К сожалению, ближайшие дни я буду занят. Так что ты скажешь, о свадьбе?

И сразу Аласана вспомнилась. И кожа ее прозрачная и страшные глаза с черными зрачками…

— Я не смогу ждать полвека, милорд.

— Поженимся сразу после отбора, — запросто согласился он.

— Я не к тому. Люди стареют, Ролдхар. Совсем скоро я буду дряхлой старухой, а вы останетесь молодым и проклянете день нашей встречи.

Вот только не из-за моей возможной старости, а из-за моей лжи!

— На этот случай драконы и придумали артефакты для своих любимых.

— Вам в любом случае не позволят это сделать, — окунула полотенце в воду, помутневшую от крови.

— Кто не позволит владыке драконов?

— Хотя бы ваша матушка.

— Правда думаешь, мне нужно разрешение матери, чтобы жениться на любимой женщине?

К такой постановке вопроса я оказалась не готова. Я ведь не глупая. Милорд мне только что в любви признался… А тот, кто любит, он все прощает. Если я облегчу свою душу, расскажу ему, что ведьма, он простит меня и пропасть между нами исчезнет. Позлится и простит. Знаю! Верю! Мы получим шанс! Призрачный, такой невероятный, но шанс. Нет ничего проще, нужна лишь решимость для этого шага.

— Милорд, я должна вам кое в чем признаться, — произнесла негромко.

Ролдхар отнял у меня полотенце, положил его в таз и сжал мои ладони в своих. Как же страшно! Закрыла глаза, чтобы не видеть его реакции.

— Я ведь…

— Закончили? — двери открылись без стука.

От неожиданности я вскочила, неуклюже задела коленом таз с водой и опрокинула его на пол. Травяной настой, смешанный с кровью, лениво полз по полу, растекаясь корявыми кляксами по светлому ковру.

— Я все уберу!

— Для этого есть горничные! Император тратит на них десятую часть казны, пусть отрабатывают. Одевайся.

Абелард положил на диван чистое белье для владыки и укоризненно посмотрел на меня.

Он понял. Или каким-то чудом услышал, в чем я хотела признаться Ролдхару. Смотрел так сердито, что язык к небу прирос. Я стояла в окружении драконовой крови и не знала, куда себя деть. Происходящее казалось нереальным.

— Так, душа моя. Идем, — расценив мое смятение как руководство к действию, Абелард взял меня за плечи и отвел в спальню, где усадил на кровать и оставил одну.

Я была благодарна ему за это. Смертность Ролдхара, мое несостоявшееся признание, вода с кровью, разлитая по ковру, ссора лучших друзей из-за меня… Как же все это неправильно и горько! Сколько я просидела на кровати в ожидании, даже представить не могу. Сначала за дверью слышались мужские голоса, затем шум, должно быть, та самая горничная, а потом вернулся Абелард и сел рядом со мной.

— У вас острые когти, милорд Д’Остраф. А у арда Нойрмана тяжелый кулак. Вы оба некрасиво поступили. Вы же друзья. Нельзя перечеркивать дружбу ради женщины. Даже если она истинная заклинательница. Да хоть кто. Нельзя, вы же понимаете?

— Во-первых, не милорд Д’Остраф, а Абелард. Во-вторых, даже лучшим друзьям порой бывает полезно начистить друг другу морды. И в-третьих, благодаря тебе мы с Ролдхаром поговорили по душам и сделали необходимые выводы.