Книга Вестница, страница 110 – Юлия Исаева

В первый же день новой очень насыщенной жизни я узнала подробности своего исчезновения и испытала пару десятков дополнительных неприятных минут. Оказывается, виновником того, что я проснулась не на следующий день утром, а почти что через полгода, был Калеб. Его задачей, как оказалось, было выявление Лука и остальных, как моих пособников. Я и сама заметила, что до всей этой истории с информацией о местонахождении Гнева, Грехи держались очень осторожно и никогда не связывались со мной напрямую, а тут заявились, да ещё и так смело. В общем, всех их радостно разжаловали, о дальнейшей судьбе моих первых сторонников история умалчивала. Андрея, бывшего с ними заодно, не тронули только потому, что всё ещё считали обычных Вестников всего лишь пешками. Узнав об этом, я не без злорадства подумала о том, как сильно они об этом жалеют теперь. Какой-то безобидный Вестник стал по-настоящему важным лицом моей «предвыборной» компании, точнее нашей с Вадиком. О нем я почему-то постоянно забывала и, вспоминая, испытывала смесь радости и раздражения. С одной стороны, было приятно почувствовать себя не просто какой-то не такой, но принадлежащей к особому виду, с другой – мне не хватало того внимания, которое окружающие небезосновательно уделяли ему. Взять хотя бы Гнева, он проводил с парнишкой в разы больше времени, чем со мной. И разница в качестве отношений меня не успокаивала. Ну, разве что отчасти.

По поводу «рискового плана» я узнала более чем достаточно, но хорошим его не считала. После моего исчезновения Андрей развел такую активность, что в итоге спохватились все, кто был заинтересован в существовании таких, как я. Причины были, как личные, например, у Гнева, так и чисто политические, как у Андрея и других обычных Вестников. Действовать решили в двух направлениях: поиск меня и вербовка новых сторонников. Теперь я была на месте и готова содействовать, да и ряды сопротивленцев выросли в разы, в десятки раз, так что стратегию пришлось менять.

«Наша задача показать силу, показать, на что мы способны, показать, что с нами надо считаться» - убежденно заявлял Данила, пребывая в фазе глобальной активности, а я видела в этом движении всё больше признаков стихийности и пустого риска. Государственный переворот на отдельно взятых небесах. Нам с Вадиком отвели роль религиозных лидеров и предводителей конницы, и всё это одновременно. Мы секретное оружие, о котором противнику уже немало известно. Конечно, Вадик многого достиг, да и меня они подтягивали, как могли, но что такое кучка нас против кучи их кучек? 

Придя домой после очередного изматывающего разговора с Данилой, я камнем рухнула на кровать, даже не потрудившись стянуть обувь. Мир под закрытыми веками даже не думал гаснуть. Дар работал на полную мощность, я не переставала пробовать разные возможности «радара», училась «глушить» сигналы и совершать другие столь же утомительные манипуляции. Это сформировало во мне одно единственное убеждение, которое я, увы, не могла озвучить кому-то, кроме себя самой: мне стало совершенно ясно, что такие, как я, не созданы для войны. Вадик чувствовал себя также неустроенно и некомфортно, как и я. Это читалось в его глазах. Мы с ним Вестники, одиночки, призванные вершить суд. С каких пор судьи вооружаются вилами и штурмуют неприступные стены? Ира, напротив, чувствовал себя, как рыба в воде, и это тоже бросалось в глаза. Он делал то, что так сладко вторило его сущности. Тому, с чем не смогу бороться даже я, как бы сильно он меня ни любил. Единственное, что оставалось, искать способ мирного решения конфликта, да ещё и втайне от Гнева. Смогут ли наши противоестественные отношения пережить испытание обстоятельствами непреодолимой силы?

- Ты так много думаешь, это пугает, - Гнев появился неслышно, как не раз за эти дни. Он мог перемещаться в пространстве, что экономило немало времени, но заставляло вздрагивать от неожиданности.

 Мужчина лег рядом со мной, тоже на спину, взял меня за руку, и какое-то время мы просто лежали.

- Тебе ведь всё это не нравится, я правильно понимаю? – в его голосе не было ни злости, ни досады, только какая-то неприятная хладнокровная задумчивость.

Врать не хотелось.

- Нужен другой выход.

- С ними только так. Пока они не увидят, что мы представляем реальную угрозу, никто и не подумает прислушаться.

- Откуда тебе знать?

- Я такой же, как они. Во всяком случае, мыслю схоже.

- Не хочу об этом, - призналась я, - Мне хватает мыслей о Дане… То, что с ним произошло, ужасно. Как бы выгодно оно ни было для всех остальных, для него это…

- Он немного сумасшедший, - подсказал Гнев.

- Немного?! Тебе ведь всё равно, так? – догадка была внезапной и крайне неприятной. Даня оставался моим близким другом, даже несмотря на появившиеся странности. Для Гнева Даня никогда не был кем-то близким или важным. Соперником? Возможно. Скорее даже – помехой. Теперь он превратился в солдата, из которого следовало выжимать всё, что только возможно.

- «Всё равно» неверная формулировка, - возразил Ира, садясь. Теперь он смотрел на меня сверху вниз.

- Что тогда? Ты главный, у тебя план, а исполнители на то и исполнители… - мой тон даже мне самой не понравился. В нем сквозила детская обидчивость.

- Ты разочарована? – в голосе Иры было больше заинтересованности, чем расстройства, - Никогда не стоит забывать, кто я, и что поставлено на карту.

- Я знаю, кто ты. Ты мой наставник, мой друг и любовник.

- Разговор не о том, кем я был или являюсь в наших с тобой отношениях. Речь о моей сути. О том, что я такое, и чем это чревато.

- Ты меня пугаешь.

- Правильно, тебе есть чего бояться.

Я тоже села. Наши глаза оказались на одном уровне.

- Между нами что-то не так? – мой голос неприятно дрожал.

- Опять ты сводишь разговор к нам с тобой. Если ты не готова к тому, что происходит с Даней, или с Андреем, или со мной, если ты не готова принять меня не Гневом-англичанином, а Гневом-душевнобольным, то просто забудь об этом. Выкинь из головы. Оставь личное на мирное время.

- То есть сейчас я тоже просто солдат?

- Лёва… - Гнев протянул руку к моему лицу, но я отстранилась, - Есть вещи, которые не изменить. Мы поняли, что хотим отношений, когда о них не могло быть и речи. Теперь мы вместе, но никто не может заранее знать, что из возможных перспектив реализуется, а что нет. И дело не в любви или её отсутствии. Просто кроме нас с тобой существуют другие вещи, требующие пристального внимания и полной отдачи.

- Мне всё это не нравится!

- Избавься от истеричных ноток, хорошо? – голос Гнева звучал холодно и спокойно, - Сейчас я не твой наставник, не прошу, не убеждаю, не пытаюсь уговорить. Я руководитель, моя задача приказывать, заставлять.

Мне расхотелось разговаривать или быть с ним рядом. Вскочив с кровати, я сбежала в другую комнату, забилась в угол дивана и поняла, что вот-вот разрыдаюсь. Произошедшее казалось мне неправильным и нечестным, ведь я так ждала нашего воссоединения.