Книга Молчаливые боги. Мастер печали, страница 144 – Джастин Колл

Аог послушно двинулся с места, но не успел ступить и пары шагов, как на плечо ему легла тяжелая рука Брайана.

– А ну стой, – зычно приказал управляющий.

Аог, вопросительно подняв брови, уставился на нависшего над ним мастера.

– Хочу сначала спросить парня кое о чем, – пояснил тот. – Он сказал, что нашел Нараха у лестницы… Но я не видел никаких монстров, кроме тех, с которыми сражался. Клянусь жизнью и честью мастера Академии. Ну и что ты теперь скажешь? От чьей руки погиб Нарах?

Аннев, ничего не понимая, поглядел на Тосана, потом на Содара и покачал головой:

– Но я не… К чему вы клоните?

Брайан расправил мощные плечи, решительно вышел вперед и встал между Тосаном и Аогом.

– Старейший Тосан, вы с мастером Нарахом находились вместе внизу, когда началась суматоха. Как вышло, что вам удалось покинуть Академию, а ему – нет?

Тосан оторопел.

– Я… на нас напали, – заикаясь, проговорил он. – Использовать жезл в стенах Академии было бы самоубийством, вот я и поспешил их покинуть.

Брайан кивнул:

– А как именно вы их покинули и откуда пришли те монстры, что на вас напали?

Тосан затрясся от злости.

– С какой стати я должен отчитываться перед управляющим? Здесь не надо мной суд. – Он махнул в сторону Аннева и Содара. – А над этими двоими. – И, повернувшись к толпе, крикнул: – Забейте их камнями!

– Стоять! – взревел Брайан, угрожающе поднимая свой молот. – Ваша невиновность, старейший, еще не доказана! Прошу вас показать, что у вас в карманах.

– Что?!

Навстречу семифутовому гиганту шагнула разгневанная Маюн:

– Ты, проклятый заступник демонов! Оставь моего отца в покое!

Лицо Брайана сделалось каменным.

– Аннев говорит, что Нараха убили монстры из металла, но сам он этого не видел. Тосан утверждает то же самое, но и я этих монстров не видел. – Брайан отстранил Маюн и приблизился к Тосану. – Старейший Тосан, в кармане вашей мантии спрятан окровавленный нож, не так ли?

Тосан впился взглядом в мастеров и древних, ища у них поддержки, но встретил лишь задумчивое молчание. Вдруг над притихшей толпой разнесся голос Шраона:

– Обыскать его!

Древний Денитал нахмурился так, что лохматые брови нависли над глазами, но Эдра с Бенифью одобрительно закивали.

– Полагаю, это правильно, – подал голос Бенифью. – Ведь вы не ответили…

– Этот суд – не надо мной! – заорал Тосан, размахивая жезлом. – Забейте их камнями! – На трясущихся губах древнего выступила пена. – Немедленно выполняйте приказ! – Он наставил жезл на Аога, затем опустил его, указывая на кусок кирпича у ног мастера. – Сейчас же брось его, ты, идиот! Смерть сынам Кеоса!

Аог моргнул, подобрал кирпич и поднял руку.

– Аннев, давай! – шепнул Содар.

Аннев выпрыгнул вперед и начал засыпать новую бороздку солью. Не успел он закончить, как кирпич Аога врезался ему в левый локоть. Тут плащ из кожи дракона помочь ему ничем не смог: сустав громко хрустнул, и Аннев закричал.

По телу прокатилась волна острой боли – боги, опять! – и он чуть не выронил мешок. Однако тут же ощутил знакомое покалывание – это заключенная в рубашке сила принялась за работу.

Тосан тем временем орал, тыча жезлом поочередно в каждого, кто стоял рядом:

– Хватайте камни и швыряйте в них! Шевелитесь!

Дорстал, Джерик и Денитал выступили вперед, за ними – мастера Гравель, Дэр, Атэр и Мурлах.

– Аннев, быстрее! – крикнул Содар.

Что-то было не так: Аннев чувствовал, как силятся срастись кости в левой руке, но ничего не выходит. На этот раз магия оказалась бессильна. Перед глазами все плыло. Он со стоном высыпал соль в оставшуюся часть глифа, и в ту же секунду на них с Содаром полетели камни.

– Sgiath-cruinn na áer! – прокричал Содар.

По воздуху вокруг них пробежала рябь, и камни, столкнувшись с невидимым барьером, посыпались на землю.

– Демоны! Сыны Кеоса! – сыпал проклятиями Тосан, трясясь от ярости. Он выбросил вперед руку с зажатым в ней жезлом и завопил: – Loisg!

Из кончика жезла ударила струя жидкого пламени и врезалась в защитную сферу. По ее поверхности потекли янтарные, оранжевые и желтые потоки огня, превращая невидимый щит в пылающий пузырь. Воздух внутри начал стремительно накаляться.

Содар закашлялся, дыхание у него стало хриплым и прерывистым.

– Аннев, – просипел он. – Мне нужна вода.

Аннев бросил бурдюк с солью и подбежал к наставнику. Губы старика покрылись кровавыми трещинами, лицо вытянулось и как будто высохло. Аннев помог ему улечься, но когда вытащил правую руку у него из-под спины, то увидел на ладони кровь. Раны Содара снова открылись.

– Что мне делать? – прокричал Аннев сквозь рев бушующего вокруг них огня. Воздух сделался таким горячим, что стало больно дышать.

– Мешок… – Содар ударил рукой по земле. – Воды…

Аннев бросился к выцветшему мешку, лежащему у самой границы глифа, и принес его старику.

– Вода… внутри…

Мальчик развязал мешок и сунул в него правую руку. Он снова и снова представлял себе сосуд с водой – стеклянную бутылку, глиняный кувшин, кожаный бурдюк, – но каждый раз рука хватала лишь пустоту.

– Не получается! – закричал он, готовый разрыдаться от отчаяния.

Да что же это! За последние дни он пустил в ход столько артефактов, что не счесть, а проклятый бездонный мешок по-прежнему не желает его слушаться! Пламя тем временем медленно, но верно обволакивало их со всех сторон, воздух жег кожу и легкие. Аннев накинул капюшон и сразу почувствовал, как разгоряченное лицо обдало прохладой.

– Тяжело дышать… – простонал Содар. – Не могу… держать защиту… кваир на исходе…

Он начал задыхаться.

– Нет!

Аннев укрыл его полой плаща, и дыхание старика стало более размеренным, но говорил он по-прежнему измученным надтреснутым голосом.

– Подай мне… мешок…

Он закрыл глаза, рука скользнула между слоями древней ткани. А когда снова посмотрел на Аннева, по щекам его струились слезы. Священник качнул головой:

– Воды нет.

И тут Аннева охватил ужас – всепроникающий, леденящий кровь ужас, которого он не испытывал никогда в жизни. Он огляделся по сторонам и увидел Бриндена: одежда на аватаре тлела, от кожи шел пар. Почувствовав у себя на щеке высохшую руку старика, Аннев снова опустил взгляд. Голова у Содара тряслась, челюсти были плотно сжаты, с губ свисали окровавленные лоскутки кожи.

– Прости меня, Аннев. – Он закашлялся. – Туор… Эген… Простите меня.