Книга Безмолвные, страница 57 – Дилан Фэрроу

– Чего ты от меня хочешь? – я кричу от ярости, пиная ближайший ко мне металлический стол. Боль пронзает пальцы ног и проникает в лодыжку. Стол трясется, дребезжит его содержимое. В воздух поднимается пыль. Она клубится в луче света, просачивающегося через окно, прежде чем осесть. Я кашляю и дергаю себя за воротник мокрой рубашки. Мне необычайно тепло.

В воздухе стоит странный запах. Я снова кашляю, пытаясь определить, что это такое. Он тяжелый. Дымчатый. Я откуда-то знаю этот запах.

Я прищуриваюсь, глядя на стол, провожу пальцем по пыли и рассматриваю ее внимательно.

Пепел.

Горящая деревня на пустыре мелькает передо мной. Это иллюзия. Я щурюсь в темноте и всматриваюсь в комнату. Стиснув зубы, я сосредотачиваюсь на полу, отгоняя воспоминания. Проблески истины, пробивающиеся сквозь иллюзию.

Я бегу, чтобы схватить факел с верхней ступеньки лестницы. Пламя вдыхает новую жизнь в освещенное пространство, внося ясность.

Все углы комнаты обуглены и почернели. Разбросаны остатки деревянной мебели. Уродливые следы ожогов – как старых, так и новых – покрывают самодельную металлическую мебель. Когда я подхожу ближе, свет отражается в странных предметах, которые я видела раньше.

Должно быть, здесь был какой-то пожар; возможно, люди спаслись.

Я подхожу ближе к полке, где рядами стоят каменные таблички с выгравированными на них буквами и стилизованными существами. Тут также находится странная машина, ее заводные внутренности вырваны; и шар, окруженный кольцами с тонкими кристаллами на них.

Во всех этих вещах есть много общего: гравюры похожи одна на другую, и что-то в них вызывает во мне тревогу. Мой пульс трепещет, и рукав задевает небольшую стопку бумаг, которые, кажется, не покрыты пеплом, как все остальное в комнате. Я неловко беру их в руки. Они, должно быть, размещены здесь недавно.

Чернильные пометки на страницах выглядят торопливыми, как будто у кого-то не хватало времени. Катал велел мне не практиковаться в чтении без него. Его предупреждение поднимает страх перед этими бумагами, от чего у меня трясутся руки. Как и книга, которую он мне дал, бумага кажется невероятно тяжелой.

Но если здесь есть ключ, я должна его найти. Решимость и несколько глубоких вдохов в конце концов заглушают мой страх.

Мои навыки чтения все еще слабые, и незнакомые каракули на страницах трудно расшифровать. Я щурюсь, выговаривая слова.

Тест… один: тот самый… что-то нечитаемое… это практика… тик… союзник… в… перемирие… стол…

Кто это написал? Я долго вглядываюсь в заостренный торопливый почерк, пытаясь найти что-нибудь знакомое, но безуспешно. Я видела почерк Найла, и это не то. Буквы Равода на окне в санатории были круглее и мягче.

Остается только каждый второй бард, придворный или слуга в замке… Или даже Катал. Я роюсь в бумагах, ищу… что-то.

Тест пятый… шесть… семь… до двенадцати часов дня. Кто бы это ни был, они пошли на многое, чтобы уничтожить содержимое этой комнаты. Некоторые их методы были поразительно изобретательны. Я продолжаю просматривать содержимое, надеясь найти что-нибудь полезное.

Катал не должен знать, что я здесь натворила…

Значит, это не он.

Думаю, Равод подозревает…

И не он тоже.

Я не знаю, кто это.

Я вытираю пот со лба и опускаю бумаги.

Что-то крошечное – резкий отблеск света в коробке – привлекает мой взгляд. Я направляюсь к этому свету.

На столе стоит деревянная шкатулка с бронзовыми петлями и блестящей бронзовой застежкой. Я открываю ее. Внутри я нахожу зверинец крошечных каменных животных – ворона, волка. Они прелестны и любовно вырезаны, не больше детских игрушек.

Я замираю. Материал и манера до боли знакомы. Я узнаю мерцающие прожилки на поверхности металла.

У меня перехватывает дыхание, когда, словно во сне, я вижу маленького каменного бычка. Как у Кирана.

Нет. Это не просто маленькая статуэтка, как у Кирана, а та же самая. Я в этом уверена. Камень в моей руке кажется теплым, будто он тоже узнает меня.

Внезапно я понимаю.

Вся эта комната заполнена гондольскими идолами. Кто-то пытался сжечь эти запрещенные предметы.

Ма тоже однажды пыталась сжечь бычка Кирана. Тогда это тоже не сработало.

У меня голова идет кругом. Убийца Ма забрал это из моего дома, а значит, они знали, что нам есть что скрывать. Но они тоже были в этой комнате. Мое дыхание становится прерывистым. Я все ближе подхожу к истине и вдруг начинаю бояться, что же она принесет.

Свет мигает, отвлекая мое внимание от вопросов. Я сжимаю быка в кулаке и быстро поворачиваюсь к двери.

Фигура в плаще движется как тень, поднимающаяся в темноте. Капюшон скрывает его лицо. В одной руке он держит незажженный факел, а в другой – канистру с маслом.

Может, это убийца Ма? Я отпрянула назад, крепко сжимая фигурку быка.

– Кто ты такой? – мой голос срывается, когда я отступаю назад, опрокидывая предметы и бумаги. Они с грохотом падают на землю.

Человек игнорирует меня и что-то бормочет себе под нос. Факел вспыхивает с новой силой. Прежде чем я понимаю, что происходит, он выливает масло на пол, и тошнотворный ядовитый запах проникает в комнату.

Я пытаюсь бежать, но порыв ветра швыряет меня на полку, опрокидывая ее содержимое на пол.

Кем бы ни был этот бард, он очень сильный. Слишком.

Я испускаю стон и падаю на пол. Схватившись за живот от боли, я смотрю на барда, стоящего надо мной. Одним быстрым движением он выхватывает быка из моих рук и пинает меня в живот.

Ударная волна боли проходит сквозь меня, и я сгибаюсь пополам. Бард роняет факел. Ярко-оранжевые языки пламени лижут края металлических полок и столов. Не пройдет много времени, прежде чем маленькое пространство будет поглощено.

Я задыхаюсь от дыма, как и в тот раз в горящем трактире, который подожгли бандиты. Густой дым обвивается вокруг моего горла, как змея.

Бард оборачивается. Мои руки хватаются за ближайший предмет – деревянный ящик, в котором хранились фигурки животных. Он горит.

Я изо всех сил швыряю его в удаляющуюся фигуру. Он сильно бьет барда по левой руке, рассекая перчатку. Бард взвизгивает от боли и исчезает на лестнице.

У меня кружится голова, когда огонь подползает ближе к тому месту, где я лежу. Я в ловушке. Пламя лижет подошву моего сапога, а дым сильнее сдавливает горло, и я теряю сознание.

* * *

– Шай! Просыпайся. Ты меня слышишь? Шай!

Глубокий голос прорывается сквозь темноту моего сознания. Мои глаза распахиваются. Вспышка холодного воздуха обжигает, и я зажмуриваюсь. Я отчаянно кашляю и отползаю подальше.

– Отойди от меня! – я кричу. – Не прикасайся ко мне!