Книга Одержимость, страница 16 – Доминика Магницкая

Кто же виноват в том, что мой единственный рычаг давления на него — собственная жизнь? И как же иронично, что именно этим на самом деле я до жути дорожу.

Вспомнился кабинет Марка. В голове резко всплыли последние моменты перед тем, как я потеряла сознание. Вот ужасная боль пронзает мое тело насквозь, я падаю на пол, обессиленные руки роняют окровавленный осколок. Все вокруг меркнет. Словно в фильме я слышу озверевший крик своего мужа:

— Идиотка!

Его руки поднимают меня с пола, где-то на улице слышится оглушительная сирена, звук которой всегда порождает внутреннее беспокойство за чужую жизнь. Но в этот раз на кону была моя судьба. И почему-то никакой тревоги не было, осталась лишь тупая боль.

И желание как можно скорее перестать слышать его голос.

Если я выживу, то снова стану сильной, организую побег и начну жить заново.

А сейчас я просто устала быть той, кем не являюсь. Мне просто хотелось закрыть глаза и соединиться с бесконечностью и тишиной без постоянной боли.

— Так легко ты от меня не отделаешься.

Воспоминание резко обрывается. В полусумраке я разглядела лишь, что лежала в больничной палате, полностью заставленной цветами.

Тюльпаны.

Это мои любимые цветы. Желтые.

Забавно.

Марк всегда дарил мне именно тюльпаны, поскольку знал, что я их обожаю, однако он предпочитал любые цвета, кроме желтого. Будучи совершенно несуеверным, мужчина почему-то был уверен, что это к расставанию.

Если бы все было так просто.

А сейчас вокруг стояли именно желтые тюльпаны. Как будто он настолько отчаялся, что понял — никакой цвет растения не поможет ему меня вернуть.

Марк заворочался, поднял на меня сонный взгляд, в первые секунды ничего не осознавая. Затем он резко приник ко мне, ожег онемевшее тело своими горячими руками и прошептал:

— Наконец-то. Я с ума сошел, пока думал, что могу потерять тебя.

Я молчала. Все и так было понятно. Я снова в царстве живых, значит, как только восстановлюсь, продолжится все то, что было ранее.

— Я услышал тебя.

Марк продолжал меня обнимать, причем впервые его объятия дарили не боль, а тепло.

Впервые с момента заключения нашего брака.

— Что ты услышал?

Мой голос был очень слабым, однако сам факт того, что я все-таки жива, а, значит, все можно будет исправить, безумно радовал.

— Я уберу охрану.

— П…правда?

Он отпустил меня и сжал ладони, непрерывно смотря в глаза.

— Правда. Только на общественном транспорте ты ездить не будешь, это опасно. Отдам тебе один из своих автомобилей с самым высоким уровнем безопасности.

— Ты сейчас серьезно, Марк?

— Твой поступок показал, насколько эта просьба для тебя важна.

Я замолчала, не зная, что сказать. Был ли это хороший знак?

Возможно, поскольку если он уменьшит уровень слежки, то сбежать вместе с сестрой я смогу гораздо быстрее, однако, с другой стороны, меня, мягко говоря, не устраивал тот факт, что муж начинает прислушиваться к моим словам лишь после того, как я себе наврежу.

Ведь я и правда могла умереть. Я не врач и не сотрудник спецназа, мне непонятно, какой вред становится несовместимым с жизнью, а какой принесет лишь кратковременную боль.

— Моя сестра, надеюсь, ничего не знает?

— Конечно же нет. Ты была без сознания два дня, я не отходил от тебя ни на шаг, но мне сообщали, что с твоей сестрой все в порядке, за ней ухаживают должным образом.

Очень часто в своей голове я прокручивала исход, который был бы возможен, если бы я не вышла замуж за Марка. Действительно ли этим я обеспечила своей сестре безопасность и надежду на выздоровление?

Временами я чувствовала себя законченной эгоисткой, поскольку представляла свою карьеру, новые спектакли, туры и выступления в различных уголках планеты и добивала себя тем, что все это закончилось. И виновата, разумеется, совершенно не моя сестра, я сама принимала все решения. Даже зная результат, я поступила бы точно также, ведь, если бы не та операция, на которую мне пришлось бы копить больше десяти лет, сейчас мне было бы уже некого спасать.

Главное — жизнь, и пока она у нас есть, я буду бороться. И когда-нибудь, через десятки лет, я полностью заштопаю дыры в израненном сердце и забуду весь тот кошмар, через который Марк заставил меня пройти.

Обещаю.

— Давай поедем домой, я больше не могу находиться в стенах больницы.

— Ты только что пришла в себя. Врач строго запретил активные передвижения хотя бы первые три дня, так что отдыхай и ни о чем не беспокойся. Главное, что ты идешь на поправку, а остальное не так важно. Засыпай, любовь моя. Когда ты проснешься, я буду рядом.

Я попыталась воспротивиться, но Марк не позволил — мягко приобнял за плечи и помог снова лечь. Как только голова коснулась подушки, мир вокруг снова померк.

Это так странно — усталость буквально сжигает любые наши чувства, оставляя лишь покой и тишину, в то время как колыбельную нам поет настоящий Дьявол.

Спустя четыре дня.

Я пролежала в больнице два дня и на третий меня выписали. Уже больше суток Марк не дает мне прохода — он постоянно беспокоится за меня, спрашивает о самочувствии, задаривает подарками и даже когда мы приехали вечером домой, и пришло время ложиться спать, муж зажег вокруг ароматические свечи со вкусом ванили и всю ночь пролежал рядом, бережно меня обнимая и не выпуская из рук мою ладонь.

В тот день я так и не смогла заснуть. После нескольких ночей в больнице я уже как-то привыкла к тому, что у меня есть собственное место и хотя бы какая-то иллюзия свободы (пусть она и ограничивалась стенами палаты). Теперь же его постоянное присутствие настолько подавляло, что хотелось спрятаться в каком-нибудь чулане, накрыться сверху плотным пледом и проснуться летом, когда тепло вокруг сумеет согреть изнутри.

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, разве я не этого добивалась? Настолько бережным и любящим Марк был только в первый месяц нашего знакомства, пока я не вышла за него замуж. С другой же стороны, мне не верилось, что в нем вдруг так неожиданно пробудилась нежность.

Все время казалось, будто стоит мне неправильно вдохнуть или ляпнуть что-то не то, его обнимающая рука тут же превратится в карающую плеть.

Когда я проснулась, мужчина по-прежнему был рядом. Носом он уперся в мою шею, а рукой обхватил за талию. От горячего тела Марка мне и самой стало до безумия жарко, поэтому я аккуратно приподняла его ладонь и поднялась с кровати.

Мое самочувствие можно было назвать практически идеальным — с таким уходом, сотнями процедур и обильным питанием любой человек встал бы на ноги за сутки, а уж мне, привыкшей жить с постоянными побоями, это ощущение здорового тела было крайне непривычно.