Книга Тени тевтонов, страница 56 – Алексей Иванов

Сигельда откусила от яблока. Каетан понял, что это человеческое сердце.

– Вот поэтому ты назначила Фурту вместо Курьей Ноги?

– Курья Нога слишком на виду.

Каетан всмотрелся в лицо Сигельды. Наверное, при жизни она была очень красивой девушкой. А сейчас – демон. Осталось ли в нём что-то человеческое?

– Долго ли ещё будет тянуться осада? – с раздражением спросил Каетан.

– Я должна была зацепить своего дурачка покрепче.

– Какого дурачка? Того рыцаря, которого ты соблазнила?

– Он не рыцарь, – с презрением поморщилась Сигельда. – Так, орденский писец. Но мне надо, чтобы он влюбился без памяти. Это он опустит мост, по которому вы прорвётесь в замок.

– И когда же это случится?

– Рано утром послезавтра.

Каетан вздрогнул. В груди что-то тяжело заворочалось.

– Будь готов со своей хоругвью. – Сигельда вытерла окровавленную пятерню о кирпичи простенка. – Когда начнётся свалка, я приведу тебя к моему писцу. Лигуэт будет при нём.

– Хочешь, чтобы я убил того, кто для тебя пожертвует всем?

Сигельда уже забиралась в окно.

– Лучшая участь для дурачка! – усмехнулась она и выпала наружу.

Раскинув крылья, она сделала в воздухе большой круг над Фуртой, потом пронеслась мимо башни Дитриха, отбросив распростёртую тень на лунную грань шатра, и плавно снизилась перед порталом усыпальницы магистров. Мощно работая крыльями, она зависла над тем местом, где когда-то лежал Хубберт Роттенбахский. Перевернувшись в воздухе вверх ногами, чтобы не оставить следов, Сигельда руками зарыла в снег какую-то смятую бумажку.

* * *

После утренней мессы, когда ранее солнце нежно высветило зубчатую верхушку бургфрида, братья разошлись исполнять свои обеты и уроки. Рыцарь Мейнард фон Бах, разбрасывая лопатой уже разрытые сугробы на могилах у часовни Святой Анны, увидел под серыми комьями снега смятую бумагу. Фон Бах поднял её, на бумаге темнели письмена. Читать рыцарь не умел и потому понёс находку капеллану Этцелю. Капеллан расправил мокрый лист и прочёл.

Вскоре он уже стучал в двери магистерских покоев.

– Это молитва святой Елене об избавлении от бельм, – сказал магистр.

– Сей лист обнаружили на месте падения Хубберта, – ответил капеллан. – Похоже, он вылетел из одеяния покойного.

– Значит, с его помощью Хубберта заманили на башню и столкнули?

– Хубберт погиб в полнолуние, когда и следует взывать к святой Елене.

– Кто же мог написать эту молитву? – Фон Эрлихсхаузен задумчиво посмотрел в глаза Этцелю. – Не так много братьев знают грамоту…

– Мы, немцы, пишем швабахером, – воздохнул капеллан. – А буквицы сего письма начертаны ротундой. Так пишут латиняне. Послание составил ватиканский скриптор. Он и есть убийца Хубберта. Амен.

Четыре брата-рыцаря с обнажёнными клинками по сводчатым галереям и узким лестницам быстро пошагали в дальний и высокий угол замка – там располагалась уединённая келья грамматиков. Магистр и капеллан спешили за рыцарями. Низенькая дверь кельи не открылась на толчок руки, хотя никакого запора грамматикам иметь не дозволялось. Один из рыцарей ударил в дверь тяжёлым плечом. Доски треснули. И рыцари узрели чудовищную картину: оба юных грамматика, полунагие, валялись на полу в обнимку. А самое страшное – о дьявол! – заключалось в том, что злодей-итальянец оказался девицей!

Магистр и капеллан, не желая осквернять взоры, ожидали в галерее, слыша звуки борьбы, грохот мебели и крики Рето фон Тиендорфа:

– Нет! Нет! Не касайтесь её!..

Два рыцаря вынесли итальянку, безвольно обвисшую в их лапах.

– В подвал её! – приказал магистр.

Два других рыцаря выволокли армариуса с разбитым лицом.

– Что ты наделал, брат мой? – горько спросил магистр.

Рето, потрясённый, дёргался в руках рыцарей. Глаза его, сейчас тёмные и дикие, точно у зверя в последней схватке, пылали болью и одержимостью.

– Помилуй невиновную! – прохрипел Рето магистру.

– А его – в «железную келью», – распорядился магистр.

Рыцари потащили Рето по галерее. Рето бешено забился, сопротивляясь.

– Не разлучайте нас!.. – завопил он.

Один из рыцарей в досаде ударил его кованым наручем по затылку, и Рето, оглушённый, наконец затих, как и Сигельда.

«Железной кельей» назывался главный каземат замка Мариенбург. Он находился в первом ярусе прямо под залом Капитула – через стену от тоннеля, что вёл из клуатра к подъёмному мосту. Просторное сводчатое помещение с одним маленьким окошком, над которым висело медное распятие, понизу было обшито листами железа. Свою броню каземат носил примерно сотню лет, и за прошедшие годы она сплошь покрылась толстой ржавчиной.

Бесчувственного Рето бросили на пол «кельи» и заперли дверь.

В «железной келье» сидели все знаменитые узники Ордена: мстительный мемельский рыцарь, зарезавший магистра Вернера фон Орзельна, польский князь, супруг призрачной ныне Жулиты, и сам Генрих фон Плауэн. Век назад здесь оказался князь Кейстут – сын Гедимина и повелитель Литвы.

Это было в славные времена великого магистра Винриха фон Книпроде. До обретения заветного кольца фон Зальцы Винрих служил комтуром Бальги, Эльбинга и Данцига. Став магистром, он привёл Орден к высшему расцвету. Орден дружил с Польшей и Ганзой, а смертельным врагом тогда была Литва. Она якобы приняла крещение, но ложное: литвины почитали жреца Криве в тайном лесном городе Ромуве, а изловленных рыцарей сжигали в ямах заживо и на конях. Винрих провозгласил: «Нечистая вера – не вера, нечистая кровь – не кровь», и Папа благословлял Крестовые походы на Литву.

В Мариенбург, как некогда в Акру, приезжали лучшие воины Европы. В Среднем замке пели трубы герольдов, гремели турниры и двор замка устилали срубленные со шлемов павлиньи перья. В рефекториях магистерского дворца кружились балы, а сам магистр выводил на танцы прекрасных дам, спутниц рыцарей. Потом рыцари уходили в «рейзы» на Ковно, Вильно и Сауле и превратили пущу на пограничье Ордена и Литвы в страшную мёртвую дикру. В одном из таких «рейзов» крестоносцы взяли в плен князя Кейстута.

Его посадили в каземат, который тогда ещё не был железным. Но Кейстут в заключении просидел совсем недолго. В один прекрасный день он просто исчез. Как он выбрался – неизвестно. Решётка на окошке и окованная дверь остались совершенно целыми, неповреждёнными были и кирпичные стены.

Орденское дознание постановило: Кейстута выпустил сторож – полубрат Альф, литвин. На Альфа указал единственный свидетель – пекарь Бутовт. Во дни пленения Кейстута пекарня Высокого замка пребывала в перестройке, и Бутовт выпекал хлеба в наскоро приспособленной печи гипокауста, которая обычно подогревала зал Капитула. Гипокауст располагался в каморке, что соседствовала с казематом. Из своей каморки Бутовт и увидел, как Альф ведёт Кейстута по клуатру. Но нельзя было доверять Бутовту: через пару лет он сам попытался отравить членов Капитула и, схваченный, принял яд. А полубрат Альф пропал бесследно. Кейстут, вернувший себе свободу и власть, почему-то ничем не наградил своего спасителя.