Онлайн книга «И навсегда»
— Что? — Я вел грузовик, а мотоциклист начал меня дразнить, и я, естественно, поддал газу. Я выиграл — но не смотрел, куда еду. И врезался в легковую машину. Меня на огромной скорости вынесло на встречную полосу. Я налетел на школьный автобус, погибло двадцать семь человек. И я сам. Пришел в себя… у ворот Ада. Это случилось двадцать лет назад, мне осталось еще около тысячи, чтобы отбыть наказание. — Но твоя рана похожа на пулевую! — воскликнула Орлин. — Ты ведь погиб во время столкновения на шоссе? Несчастный с трудом улыбнулся: — Это не моя рана. И не пассажиров, погибших во время аварии. Я страдаю за собаку. — Собаку? — Видишь ли, среди пассажиров в основном были дети. Зло еще не запятнало их души, хотя кое-какие некрасивые поступки они совершали. Они остались бы в Чистилище или еще где-нибудь до тех пор, пока не заслужили бы право отправиться в Рай. Но они умерли раньше времени. Возможно, при жизни им удалось бы искупить свои грехи, а потом за ними пришла бы смерть от естественных причин. Вот в чем моя вина. — В том, что ты лишил их такой возможности? — догадалась Орлин. — Именно. Я должен нести наказание за то, что они совершили, раз они преждевременно ушли из жизни и не успели сами исправить зло. Мне понадобится несколько веков, чтобы разобраться с грехами погибших тогда людей, но я даже рад, ведь в определенной степени я расплачиваюсь с ними за то, что у них отнял. — Но каким образом собака… — Один мальчишка играл с пистолетом и застрелил соседскую собаку. Чтобы никто ничего не узнал, он притащил труп на пустырь и закопал его там. Ему это сошло с рук, сосед решил, что собака убежала. Орлин присмотрелась к нему повнимательнее. — У тебя из раны течет кровь… Как долго продлится твоя мука? Собака умерла не сразу? — Рана была не очень серьезной, — ответил мужчина. — Собака от нее не умерла. — Не умерла! Но ведь мальчик ее похоронил! — Да. Собака задохнулась под землей. Не могу сказать, что с нетерпением жду наступления этой части искупления греха. Орлин была возмущена, несмотря на очевидную справедливость наказания. — По крайней мере, все скоро кончится. — Да, через несколько часов, — тяжело дыша, ответил он. — Но повторится снова и снова. — Повторится? — Я должен переживать весь ужас происшедшего еще и еще раз, пока полностью не раскаюсь в содеянном. Мальчишке понадобилась бы целая сотня раз! — Но ты же не виноват в смерти той собаки! Разве ты можешь искренне раскаяться в том, чего не совершил? — Согласен, тут возникает некоторое противоречие, — проговорил мужчина. — Наверное, именно по этой причине мне так и не удалось сдвинуться дальше первого грешника. — Первого? Первого из тех, кто пострадал во время катастрофы? — Первого существенного греха первого из погибших, — пояснил страдалец. — Сколько… сколько раз ты уже пережил смерть собаки? — К нынешнему моменту? Не знаю. Я сбился со счета на десяти тысячах. — Десять тысяч! — Несколько лет назад, мне кажется. Впрочем, здесь, в голой камере, следить за временем совсем непросто. Ты первая посетительница, с которой мне довелось поговорить. Орлин возмущал поступок мужчины. Она не могла симпатизировать тому, кто отнял у детей жизнь, поскольку знала, как страдает мать, теряя ребенка. Но то, что здесь происходило, поражало своей бессмысленностью. Этот человек никогда не сможет искупить чужие грехи, не говоря уже о своих собственных. Он совершенно зря страдает! Тем временем мужчина начал синеть, дыхание с трудом вырывалось из его груди. Он перешел на стадию, когда собака задыхалась. — Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила Орлин, чувствуя себя беспомощной и немного глупой, но доброе сердце тем не менее заставило ее задать этот вопрос. Он приоткрыл один глаз: — Не попросишь ли ты Сатану позволить мне перейти к следующей каре… Тут его тело начало сотрясаться в судорогах, и Орлин быстро двинулась дальше, не в силах видеть страдания. — Господь Всемогущий! — вскричала Вита. — Вот уж точно настоящий Ад! — Типичный случай, — пояснила Джоли. — Здесь таких миллионы. Можем поговорить с другими, если хотите. Однако Орлин шла вперед, упрямо отказываясь смотреть по сторонам. Она уже поняла, что такое Ад. Коридор оказался очень длинным, и она не могла не слышать жалобные стоны и не видеть краем глаза муки тех, кто испытывал невыносимые, неестественные страдания. Да, никаких сомнений — она действительно в Аду. Наконец Орлин добралась до конца и заметила дверь, на которой красовалась аккуратная надпись: «САТАНА». Она постучала. — Входите, — раздался знакомый голос, и дверь мгновенно охватило пламя. За дверью были уютные апартаменты с мягкими дивами и картинами на стенах, изображавшими зеленые луга. Орлин вошла. Навстречу ей поднялся мужчина — точнее, демон в одежде из языков пламени, с нелепым лицом, рогами и хвостом. — Ой, мамочки мои! — изумилась Вита. Услышав ее, Орлин присмотрелась повнимательнее. — Это же маска! — вскричала она. — И костюм! Сатана пожал плечами. Хвост мгновенно отвалился, а пламенное одеяние сменил традиционный костюм цвета яркого огня. Он поднял руку, чтобы снять маску. — Наташа! — удивленно воскликнула Орлин. — Что означает «Ах, Сатана» [4] , написанное наоборот, — подтвердил он. — Можешь называть меня Пэрри, так меня звали, когда я был смертным; или, если хочешь, «отец». — Что за глупые шутки? — возмутилась Орлин, гнев сменил удивление. — Выслушай его, — твердо сказала Джоли. — Я Сатана. У меня множество разных обличий. Я ухаживал за Джоли, заслужил ее любовь, когда был Пэрри, и потерял ее, когда она умерла, а потом еще раз, когда меня соблазнила дьяволица Лила… — Кто? — Ты ее видела, теперь она любовница Марса. Она оставила меня ради него. В тот момент я был огорчен, но правда заключается в том, что я действительно мало уделял ей внимания, а теперь мне и вовсе не нужна никакая дьяволица. В облике Наташи я ухаживал за Орб и завоевал ее, не признавшись, кто я такой. Она все равно вышла за меня замуж, уже будучи Геей, хотя по определенным причинам мы не объявили об этом во всеуслышание. Так что моя прежняя любовница теперь спит с твоим отцом, а я твой отчим — муж Геи. Вот почему я попросил Джоли присмотреть за тобой, стать хранительницей и другом. Было бы негоже мне самому этим заниматься. |