Онлайн книга «Высшая степень обиды»
|
– Я же просила тебя… – смотрела она мне в глаза, с укором смотрела. – Правды там не было. И того, что оправдало бы его – тоже. Я не знаю – чего я ждала. Уже все равно. Лучше бы я умерла тогда… – прошептала я, удивленно глядя на маму. Как мне не пришло в голову раньше, почему не пожалела об этом до сих пор ни разу? И правда – насколько все было бы проще… и лучше. – Зоя… папа очень старался, рано встал, готовил – поешь хоть немножко, – подсовывала мама тарелку. – Да он не мне готовил! Тебе! Он тебя любит – по-настоящему! Тебе есть для чего жить, ты понимаешь? Он честен с тобой – тогда был и сейчас. Все остальное – просто глупость! Это очень страшная, но просто ошибка, по нему же видно, что он только тобой и живет! – Да-да… я и сама уже подумала, – пробормотала мама, вставая. Я насторожилась и прислушалась, выставив ухо. Мне не показалось? А то шумит в голове... – Мама, ты извини, пожалуйста. Я – в себе, я в норме. Просто одной таблетки снотворного сегодня будет маловато, выпью парочку, только и всего. Ты не переживай, ладно? – бодро успокаивала я ее. Вот же дура! Испугала. Зачем? Не нужно было. Все хорошо, все нормально… – Ты сама разберешься. Я не буду больше лезть, ладно? Ну, вот и все! Норма. Давай… Хлоп! – обожгла мое лицо пощечина… Я замерла, мотнула головой и попыталась встать. – Села, освободила руку, – расправляла мама манжету тонометра, – быстро! Какое-то время на кухне было тихо. Тихо и пусто было в голове, будто ватой набито. Пикал прибор, громко дышала мама. Дышала ли я? Не знаю… – Ну, вот… наистерила, засранка, – отложила она аппарат и зашуршала облатками таблеток. Протянула их на ладони, дала запить водой. Вздохнула: – Ты как? Мне что – привязать тебя на ночь, чтоб вешаться не полезла? – А я разве собиралась? – поморщилась я – побаливала передавленная манжетой рука. – Нет, таблетками вроде травиться… – отвернулась она, – я убью твоего Усольцева. Отца не стала, а твоего убью! Так и скажешь – чтобы на глаза мне не попадался – просто уничтожу. Тогда еще нужно было… – Как же я скажу ему это? – со смешком спросила я, растерянно касаясь щеки. Не то, чтобы больно… Но меня ни разу в жизни не били, только любили до одурения – папа и мама, дедушки и бабушки. И сейчас ведь тоже… Что же я творю? – Ты опять? – с беспокойством уставилась на меня мама и, облегченно выдохнув, объяснила: – Когда явится, тогда и скажешь. Не думаю, что письмом все ограничится – не его стиль. Он же напорист, он же целеустремлен, если уж решил – обязательно добьется. Вот тогда и скажешь, что я видеть его не хочу. – Не явится. Я подам на развод через соц.сети, как ты. – Нет, Зоя, не поможет – готовься к разговору. Хотел бы избавиться от тебя по-тихому, то не писал бы вообще – ни хорошего, ни плохого. Но если уж Усольцев взялся! Ты закатай ему! Закатай вот как мне сейчас – самое то будет. – Извини, конечно, мама, – прошептала я, – но с чего ты решила, что знаешь его лучше, чем я? – Я сразу его поняла, – отрезала она, – еще до свадьбы. Отец с ним говорил, и я говорила, что не вовремя все. Просили подождать, рассказали о том потрясении, что ты перенесла, об операциях… кризис еще жахнул... Какой брак? Тебе девятнадцати не исполнилось! Ты тогда еще не осознавала себя. – Виктор… он знал все время? Он знал про все… – Какая разница – кто сказал первым? Да, мы с отцом и фото твои показали – детские. Боялись и не хотели еще одной трагедии для тебя. Пускай бы и этот отвалился, если гнилой, пока ты опять не втрескалась по уши. – Даже фото? И что? – Сказал, что ты дурочка и что очень жаль, но ты ему и так нравишься и он так и быть – согласен на упрощенный вариант. Отец вскипел... А он добавил, что сразу все с тобой решил и целенаправленно делал тебе ребенка. – А папа? – онемевшими губами спросила я, – Витю бил? – Тут и я не понимаю – сразу успокоился. Вышли говорить, но уже мирно. А потом вы пришли вдвоем. Так что… если он решил, что ты должна что-то знать, то информацию эту он в тебя вложит. Просто смирись. И это не единственный раз, когда я… – Я думала... с ума мы сошли тогда, что это просто случилось...так... – Не исключаю такого, Зоя. Вот только полностью терять контроль над ситуацией не в характере твоего мужа. Еще тогда это в нем было – когда молоко толком на губах не обсохло. – Нет… – покачала я головой, – ты не все знаешь – он пил когда-то и я даже… – Зоя! Да, Боже ж мой! Пил – значит, нужно ему было. Попил бы и перестал. – Подожди, мама, давай потом – чуть позже, ладно? – Да? – быстро взглянула на меня мама, – ну ладно… Так как ты? – Не знаю уже. Наверное, пойду спать. Я лишнего наговорила – забудь. Я жалею, мам. – А я – нет. Нужно будет – получишь еще. Из-за какого-то идиота… – Хорошо. Я – в душ. И поставлю будильник – завтра процедуры. – Я разбужу, не нужно. На вот, – протянула она мне таблетку, – хватит тебе и одной. Пора уходить от них, Зоя. – Пока нет. – Да! И не разлегайся там, я сегодня сплю с тобой – ты сама виновата. – Хорошо. Извини, мама. – Да хватит тебе! Не делай, чтобы извиняться не пришлось, – огрызнулась она, – так и не поела. – Утром. Обязательно. В ванной я сделала себе «душ» – развела в тазике теплой воды. До душевой лейки вода не дотягивала, не хватало давления. Мама будто бы собиралась поставить насос… Виктор знал обо мне все. Ну, так-то ничего особенного в этом нет. Молчала я, молчал и он. Это тоже нормально – думал, если мне неприятно вспоминать, то и не стоит. Там и обсуждать-то нечего, по большому счету. И неприятно – да. Делал мальчиков специально… Не был уверен во мне и моих чувствах? Он старше меня на четыре года, и судя по всему… тому, у него были женщины до меня. Почему я решила, что он тогда был чуть ли не невменяемым? Потому что сама такая… если уж дорвусь до этого дела. Неважно… Может, тогда я и была дорога ему настолько, что боялся упустить из рук. Мама сейчас пыталась отвлечь меня и успокоить. Не настолько меня накрыло, чтобы не понимать этого. Но она не читала письмо… И мои выкладки тоже были основаны на серьезности принимаемых Виктором решений. Единственное, что могло оправдать его в моих глазах, это любовь, с которой невозможно бороться. А в свете того, что я успела прочитать… место имела так себе интрижка. И еще попытка оставить все, как есть. Не знаю зачем – удобнее так ему или проще? Или хочет подправить социальный статус? Бездарно засветившийся в таком вот моральном падении всегда вызывает усмешки. Вернись я, и опять он орел, а я... мокрая курица. Слабая попытка, я видела как минимум – его желание и не ко мне, а к посторонней женщине. Это глупо, но то, что Сысоева блондинка, ранит как-то особенно сильно. А все оттуда еще, с тех пор… Странно, когда полностью осознаешь такой затык, а поделать с собой не можешь ничего. |