Онлайн книга «Взаперти»
|
– Почему нет? Все, на что имеется спрос, рано или поздно появится. Пару лет назад я обнаружил и разорил «номера для беглых» в Иркутской губернии. А вот вам другое убежище. И не где-нибудь, а в Петербурге! – А фокус с приметами для того же? Чтобы скрыть подлинное имя? – Разумеется. Прибыл в Литовский замок воришка из Пскова. В алфавите его на всякий случай еще раз замаскировали. Вписали под фальшивым именем, да еще шрамы от вырезанных чирьев забыли указать. Теперь его точно никто не отыщет. Лыков решил не откладывать в долгий ящик. Он отправился в канцелярию к телефонному аппарату. Пакора пошел было с ним за компанию, но его перехватили друзья. Раз в неделю они приходили поиграть в карты. После этого нехитрого занятия Федор словно примирялся со своей участью, лицо его становилось добрее. Он часто говорил: – Головков с Крештоповым меня не бросят. Что-нибудь придумают. Вот и сейчас сокамерник отправился в комнату свиданий. Алексей Николаевич прошагал в контору, где ему лучезарно улыбнулся Добрококи. – Андрей Захарович, мне нужно срочно телефонировать в Департамент полиции. В кабинете пусто? – Так звоните из приемной, – письмоводитель кивнул на аппарат. – Не могу, потому – секрет! – многозначительно пояснил сыщик. – Понимаю. Добрококи подобострастно распахнул перед ним дверь кабинета. Лыков прошел, снял трубку, сказал в нее: – Восемьдесят три, пожалуйста. Тут же положил ее на стол и осторожно приник к щелке в двери. Добрококи подслушивал. Ясно… Алексей Николаевич вернулся к аппарату. Там как раз соединили, и сыщик попросил Азвестопуло. Вскоре он услышал голос Сергея и велел ему немедленно явиться. – Мы с Машкой в театр собрались, – сообщил коллежский асессор. – Знать ничего не хочу. Даю тридцать минут. – Э-эх… Выезжаю. Помощник, конечно, опоздал. Лыков принял его в пустой камере и сообщил о своих открытиях. Грек был ошарашен: – Не может этого быть! – Почему? – Слишком сложная комбинация. Такие быстро рассыпаются: кто-то да сболтнет. – Сложная, но зато весьма конспиративная, – стал спорить бывший статский советник. – Кто будет искать беглого каторжника в исправительной тюрьме? Да еще в образцовой. – М-м… Вы вон разглядели. Не один же Лыков наблюдательный. – Ты до конца не понимаешь. Помнишь слова Ивана Федоровича Анисимова? Накануне суда он вправил мне мозги. Я появился в замке неожиданно. И по замыслу моих противников, ненадолго. Почему они так плохо подготовили свидетелей? Ведь ясно было, что их можно расколоть, перекупить, запугать. Что комитет по моему спасению наконец и проделал. Три вора рано или поздно сознались бы. Просто я к тому моменту давно должен был умереть. Месяц-полтора спустя, как оказался в Семибашенном. После этого никто бы не стал требовать от Несытова с товарищами изменить показания. – И что тогда? – упрямился грек. – А то! Если Лыков лег в могилу, кто опознает в Ашотяне – Саркисьянца, а в Бураковском – Свеха? Так что приказываю… Азвестопуло вынул перо и блокнот. Шеф продолжил: – Собрать документы на вышеупомянутых злодеев. Доказательно: с пальцами, фотокарточками и прочее. Далее, установить личности двух других молодцов, у которых я выявил скрытые приметы. И наконец, выяснить, кто такой Жежель на самом деле. Шрам тебе поможет. И бегом, Сережа, бегом! Покуда эти семнадцать ухарей меня не заделали… Три сидельца вечеряли. Федор курил махорку, Огарков сочинял очередной рассказ про службу сыщика N. Лыков писал план действий по вскрытию преступной организации в столичных тюрьмах. Там были задания Филиппову, Азвестопуло, Хрулеву и самому Алексею Николаевичу. Вдруг в дверь постучали, и на пороге появился Непокупной: – Ваше высокородие! Вас просит на разговор Иван Заседателев. – Иду, – отложил ручку Лыков. – Где он? – Под лестницей на третий этаж. Сыщик вышел в темный коридор. Покрутил головой и двинулся под лестницу. – Иван Кирьянович, отзовитесь. – Здесь я, Алексей Николаич. – Что за срочность? – Я кое-что видел. Случайно подсмотрел. Думал, думал и решил вам доложить. – Говорите. Надзиратель огляделся, хотя вокруг никого не было. – Значит, у вас в благородном отделении есть такой Салатов-Петрищев… – Салатко, – поправил Лыков. – Ну пусть так. Богатый человек, денежный. – Иван Кирьянович, переходите уже к делу. – Слушаюсь. Так вот, нынче этому самому Салатке в укромном месте передали какой-то сверток. Сделал это арестант Жежель, которым вы интересовались. – Вавила? Хм. Очень любопытно. Что у него общего с аферистом? Заседателев пожал плечами: – Что там в свертке, мне разглядеть не удалось. Небольшой, примерно с книжку. А может, то и была книжка? Вот только Жежель их не читает. Еще подозрительно, что оба они постоянно оглядывались по сторонам, не видит ли кто их беседы. – Да, необычно, подозрительно. Вы правильно сделали, что мне рассказали. Буду иметь в виду. У вас все? – Еще только одно: Салатко назвал его по имени. А точнее, Никитой. По бумагам-то Жежеля звать Вавила. – Никита? – поразился Лыков. – Ну конечно! Как я сразу не догадался. Заседателев помялся чуток, облизнул по привычке губы и спросил: – Вспомнили его? Кто таков? – Известный бандит в розыске. Вам пока лучше не знать подробностей. Держитесь от Вавилы-Никиты подальше. Скоро я его раскассирую, за ним смертный приговор давно бегает. Сыщик вручил надзирателю целый четвертной билет, пожал руку и вернулся в камеру. Он мог бы телефонировать своему помощнику на квартиру, но было уже половина двенадцатого. А там маленький ребенок, недолго и разбудить. Лучше отложить звонок на завтра. Утром Алексей Николаевич попросил старшего надзирателя дать ему обыскать камеру Салатко-Петрищева. Тот поинтересовался: – А зачем, ваше высокородие? – Он давеча беседовал с Жежелем из Шестого коридора. – И что с того? – Жежель не тот, за кого себя выдает. Это крайне опасный человек. – По документам он вроде бы мелкий вор. – Иван Макарович! – начал сердиться сыщик. – По документам я убийца. Хотя не убивал. Раз говорю, что нужно обыскать камеру, значит, так надо. Через час Непокупной доложил, что лжебанкрот в канцелярии встречается со своим доверенным. А его камердинер застрял в тюремной лавке. |