Книга Чушь собачья, или Мир на поводке, страница 33 – Юстас Шпиц

Так что если вы вдруг прочтете в газете про Дух Степной Абаканской Собаки – знайте, что в этом нету ни капли мистики – это просто мое уединение слишком громко отдыхало от цивилизации.

Страсть к эпатажу и путешествиям. Это у меня от отца. У отца это от деда. Страсть к приключениям. Я не могу долго сидеть на одном месте. И как хорошо, что мне напомнили об этой страсти.

Дед из Германии уехал в США. Отец из США уехал сначала в Китай, а потом в Чехию. Мне же хватит нашей огромной страны, где контрасты находятся в пределах одной законодательной зоны и где приходится учить один и тот же язык, чтобы находить контакт с людьми.

Вся моя жизнь есть и будет путешествием. И единственная граница – это граница личности, а личностью может быть даже собака, и вы знаете это не хуже, чем я.

А настоящее путешествие встречаешь лицом к лицу и в одиночестве и вдыхаешь воздух настоящей свободы, если теряешь страх.

Я его уже потерял. Испытал в последний раз, когда читал записку от отца и Дикого Пса. Потерял страх и ностальгию по прошлому.

Я в настоящем, и это лучшее место, в котором мне доводилось побывать.

Гав-гав.

Когда меня просят представиться, я без всякой скромности заявляю – Юстас, пёс, к вашим услугам.

Я – красивый? Красивый. Но я же собака. Маленькая, ручная собачка, которая ждет, когда же ее попытаются приручить. Это – мое женское качество, от которого я пытался избавиться.

Меня воспитывал отец (мама жила у хозяйки, и в отличие от нас с отцом не умела разговаривать) и его лучший друг Дикий Пёс. Папа был плохим, а Дикий Пёс – хорошим полицейским, поэтому мое воспитание было достаточно разносторонним.

Папа стоит у плиты. И готовит тебе жареную картошку. Утром. Огромную такую сковородку жареной картошки. И на ней все шкварчит, в масле. Скорее всего, в сливочном, так же вкуснее. И снизу она особенно вкусная, немного подгоревшая и склеенная одна с другой. Не такая как сейчас принято, с идеальной сковородки с тефлоновым покрытием, которая думает за нас и делает слишком идеальной домашнюю кухню.

…если ты родился собакой, то и умрешь собакой, и никакой алкоголь не сможет превратить тебя в зверя!

Пьяный шпиц шатается, качаясь на ветру. А бодрость не кончается, разве что под забором в неглубокой канавке.

Прага – это город не только детства, но и хмурых славянских лиц, которые мечтают не о свежей булке с маком и крутых бедрах, а о постоянстве и западном прожекторе.

Мы с Юлей в Праге. Я- хороший фотограф.

Осень напоминает о себе не только балетом листьев и пасмурной романтикой, но и холодом, от которого еще не убежать в тесных квартирах без отопления.

Но главное в моем первом воспоминании не моя пушистость и яркое солнце над головой. Эти два факта не врезались бы мне в голову, если бы во время той прогулки я не увидел ИХ. Увидел и понял, что это – настоящая любовь.

…когда вы влюбляетесь, вы же не сразу знаете, что потом придется тратить на любовь деньги и время. Первоначальный посыл окупает остальные затраты, если это любовь.

Я мастер, чтобы приготовить себе и другим пару сытных проблем. А любовь – это зачастую проблема, какой бы вкусной и приятной она не была. Даже сумасшедшие влюбляются. В контраст к сумасшествию, их трагедии до боли банальные.

Это Блек У – Черный Треугольник. В общем, Черный Треугольник – это дух. Или «проекция моих плохих взаимоотношений с миром». Мифический черта, которая выглядит не как жирный и сальный домовой, втихаря плюющий вам в борщ и прячущий ваши носки, а как настоящее произведение искусства, абсолютно плоское и, тем не менее, определенно разумное.

Самой яркой страницей в моей жизни была свадьба с Юлей.

Женщины – это не только страсть и головная боль, красивые коленки, ссоры и встречи. Женщины – это бомбы замедленного действия, и они ждут момента, чтобы взорваться от умиления при встрече с маленькими собачками. Или с большими мужчинами, которые внутри еще ранимей, чем маленькие собачки.