Онлайн книга «Взрывная Шипучка»
— Май, я тебя прошу, примерь то чёрное платье. Не зря ж Коко Шанель про него заливала, — снаружи скребётся Гуся. — Сначала я примерю утят! — твердо говорю я, вылезая из футболки и стягивая шорты. — Что ты в них так вцепилась? — Ничего ты не понимаешь! — кричу, забираясь головой в горловину. Так, руки просунулись, голова на месте, в груди, правда, жмёт и ниже не опускается. Черт. Ткань скрутилась. Скачу, как ненормальная, пытаясь расправить ткань по спине, выгибаюсь дугой, ломаю ноготь. — Ай! — Что? Размерчик не твой? — ехидно заявляет подруга по ту сторону ширмы. — Слегка скрутилось, ща все будет, — уверенно выдаю я, а сама уже вспотела вся от этих акробатических фокусов. "Надо просто снять его и заново одеть!" — приходит мне гениальная мысль. Берусь за края скатавшегося на груди валика и, подпрыгивая на месте, тяну вверх. Мать. Твою. Оно ни в ту, ни в другую сторону не идёт. Глубоко выдыхаю и опускаю руки. Из зеркала на стене на меня смотрит взмыленное лохматое существо в одних розовых труселях и платьем, едва прикрывающим недо-грудь. О! А тут еще и рукава — фонарики! Жаль, в целом образ не оценить! — Гу-у-усь, — жалобно тяну я. — Что? Застряла? — ехидно замечает подруга. — Па-ма-ги-те, — тоненько пищу я. Шторка отъезжает и в импровизированную кабинку заходит Гуся. Осматривает меня с ног до головы и тяжко выдыхает. — Поворачивайся спиной, — я послушно разворачиваюсь в тесном пространстве. — Упрись ладонями в стену, — продолжает командовать подруга. Ее пальцы быстро проникают под ткань и вытягивают застрявшую подкладку, торчащую, почему-то аж у самых ушей. Но дальше дело снова не двигается. — Тут молния, ты ее не расстегнула! — ругается Гуся. Пищит ее телефон, но она не реагирует, пытаясь пробраться к собачке. — Я не увидела, — хриплю я, рассматривая серую штукатурку стены. — Так, она застряла, не двигайся. Подруга с ожесточением дёргает язычок молнии, отчего меня не хило кидает по кабинке. — Сейчас, почти, ещё немного, о, да, — молния, наконец, начала поддаваться. Но пройдя пятисантиметровый путь, опять застряла. — Ну же, — дергаюсь я в руках моего спасателя. — Давай сильнее! — Я стараюсь! Помогай мне, подвигайся немного, присядь, — она снова берется за край платья и пытается стянуть его с меня так, не расстегивая молнию до конца. Я снова кручусь в ее руках. Ткань, наконец, начинает скользить вверх. Я задираю руки, чтоб безболезненно выскользнуть из него, но цепляюсь серёжкой за внутренний подол. — А, а, — почти ору я. Резко вырываюсь из рук подруги и падаю на пол. Слышится дикий грохот и мне сложно поверить, что я тому причина. Я лежу, распластанная на полу, с задранными вверх руками, и ткань мешает мне увидеть насколько все плохо. Из кабинки я явно вывалилась, а под головой чувствую чей-то ботинок. Это что ж, все мои трусы с известным зайцем видят? Позорище-то какое. — Май, вставай, — шипит над головой Гуся. А я и рада бы, но как? Не видно же ни черта! Переворачиваюсь на живот, сгибаюсь в три погибели и, как гусеничка, ползу в сторону, как мне кажется, раздевалки. Но тут упираюсь в стену. Или нет. Судя по тому, как стена от меня отскакивает. — Простите, — на всякий случай говорю я и продолжаю ползти. — Да стой ты! — догоняет меня голос подруги. Она наклоняется и одним рывком стягивает с меня удушающую ткань. — А! — снова ору я. Потому что, во-первых, бедное мое ухо, а, во-вторых, прямо перед глазами чужие ноги. Поднимаюсь с колен, прижимая к голой груди горе-платье, и осматриваю помещение. Я явно стала звездой дня. По меньшей мере, человек шесть наблюдали мой позор. И как я кряхтела в примерочной, и как из нее выпала, и как ползла полуголая, сверкая задницей с кроликом. Насмешливые взгляды покупателей пополам с ошеломленными продавцов, не сводят с меня глаз. Провалиться бы под землю, но феи-крестной у меня нет, так что приходится гордо задрать голову и шагнуть обратно за ширму. Как только тяжёлая ткань скрывает меня от людей, по тесному подвальчику разносится дружный гогот. Мать. Твою. Я быстро натягиваю свою одежду, комкаю платье-моей-детской-мечты и вылетаю к кассе, где стоит Гуся. — Пошли отсюда, — шиплю я, закидывая утят обратно в корзину у выхода. — Подожди, — останавливает она меня ладонью. И только тут я замечаю, что она вся красная от злости и кидает гневные взгляды на девушку за прилавком. — Нам тут запрещают здесь впредь появляться! — С чего это? — За аморальное поведение! — сквозь зубы говорит девушка на кассе. Ну, как девушка, молодящаяся курочка-гриль за сорок. — То, что вы там творили… Мы этого не приемлем! Как не стыдно вообще, приходить в магазин для… для… — Для чего? — не врубаюсь я. — Примерить одежду? — Я охрану здесь поставлю и камеры повешу! — задыхаясь от негодования, продолжает она. — Пошли, короче, — берет меня под руку Гуся. Мы поднимаемся по лестнице и толкаем тяжёлую дверь, чтобы оказаться на улице. — Что это было вообще? — Она думает, что мы того, — лыбится подруга. — Чего — того? — я снова туплю. — Ну, тискались там с тобой. — ЧЕГО? — Ага, прикинь. Говорит, идите со своей "партнершей", — Гуся изображает кавычки в воздухе. — В психушку лечиться. Кино западное, видимо, пересмотрела. — С чего она вообще это взяла! — возмущаюсь я. — Что за бред вообще! — Очевидно звуки, которые мы издавали, мало походили на примерку! — Гуся уже откровенно ржет. И невольно я сама прыскаю от смеха. — Офигеть, сходили за платьем. Опозорилась, еще и унизили… — Ладно, одолжу тебе мое парадно-выходное. Оно на все случаи жизни подходит. Идеальное вложение. |