Книга Хрупкие создания, страница 42 – Дониэль Клейтон, Сона Чарайпотра

Затыкаюсь и беру телефон. Забиваю пароль и вижу сообщения от Алека. Сердце ускоряется. Меня немного ведет от предвкушения долгожданной встречи: я ездила домой, в Калифорнию, а он провел каникулы в Швейцарии, и мы постоянно переписывались.

Сейчас он пишет: «Встретимся на улице:)»

Я тихонько пищу, отправляя ему ответ.

– Что там? – ноет Джун. – Чему ты так обрадовалась?

Не могу удержаться:

– Алек попросил встретиться с ним.

Жду ее реакции, но Джун только тяжко вздыхает.

– В День святого Валентина! – уточняю я.

– О, ну тогда да, – закатывает глаза Джун. – Это меняет дело.

Наряжаюсь в винтажное чайное платье сороковых годов, которое мне подарили на Рождество родители, натягиваю колготки, мажу гелем волосы, укладываю кудри, чтобы они красиво обрамляли лицо. Выбираю симпатичные сережки и кучу браслетов на руки. Стоит ли надеть монитор? Открываю ящик, и, кажется, моя тайна укоризненно смотрит на меня из его глубины. Слышу слова доктора Ханны: «Проблемы могут возникнуть даже не во время занятий».

Джун притворяется, что увлечена книгой по истории, но я вижу, что она наблюдает. Потому я оставляю монитор в столе, хотя все-таки стоило бы его надеть. Словно хочу доказать матери, отцу, тете Лиа и медсестре Конни, что он мне не нужен. Накидываю зимнее пальто и шапку, иду к двери.

– Увидимся позже. Прикрой меня, хорошо?

Выхожу в коридор. Дверь комнаты Бетт широко распахнута, и оттуда доносится музыка. Подхожу к лифту и слышу свист.

– Посмотрите, какая красавица.

Это Бетт, в пижамных шортах и тапочках. Ее ноги – как два ослепительных столпа света: гладкие, восхитительные, привлекающие внимание. Не знаю, что ей ответить. Мне хочется напомнить ей о том, как она издевалась надо мной в прошлом семестре, но потом я решаю, что оно того не стоит. В конце концов, мне досталась ведущая роль. Снова. А еще я встречаюсь с ее бывшим парнем.

Бетт привыкла выигрывать. Если я буду относиться к ней с уважением… Хотя это становится все сложнее и сложнее, особенно сейчас, когда она уставилась на меня ледяными глазами. Губы у нее красные от помады. Надо же, в пижаме, а все равно накрашена.

– О, привет!

Вот и все, что у меня получается сказать. Я чувствую себя не в своей тарелке, хотя из нас двоих это я разодета на выход. Интересно, что она надевала на свидания с Алеком? И чем они занимались? Он сказал, что сегодня чувствует себя иначе. Надеюсь, это хорошее «иначе».

Бетт накручивает на палец свои шелковистые волосы.

– Отмечаешь День святого Валентина?

– Ага…

Бетт оглядывает меня, морщит свой идеальный лоб. Мне неловко, ведь она наверняка скучает по Алеку: в прошлом году они провели этот день вместе.

– Вы сняли комнату? – атакует она, и вся моя жалость к ней испаряется. – Мы так делали. В «Фальдорфе». Это любимое место Алека.

Я знаю, к чему она клонит, и потому отворачиваюсь.

– Пока. Еще увидимся.

Жду лифт и чувствую на себе ее взгляд.

– Привет, Соломон, – здороваюсь с охранником, и он мне подмигивает. Я – единственная, кто называет его по имени. Записываю свое имя в журнал приходов/уходов и выхожу на улицу. Никак не могу перестать думать о том, что сказала Бетт, но разве стоит портить этим такой прекрасный вечер?

Снежинки медленно падают с темного неба, отбрасывая на дорожку идеальные тени. Подставляю им лицо и жду, когда растают. Думаю, я смогу полюбить зимы на Восточном побережье. Как настоящая калифорнийка, я не должна любить снег, но что-то в нем есть, в его чистоте и свежести и в том, как ледяные кристаллы способны погрузить в тишину целые улицы и разогнать миллионы людей по домам.

Крысята выбегают из здания после поздних занятий – торопятся домой. Они смеются и показывают на меня пальцем. Кое-кто даже спрашивает у меня автограф, и я обещаю расписаться завтра перед утренними занятиями. Поворачиваю за угол и выхожу в город. Выдыхаю и наблюдаю, как в воздухе растворяется теплый пар. Слышу свист откуда-то справа. Там, под фонарем, стоит Алек. Выглядит как настоящий студент колледжа, а не школьник: на нем зимнее пальто, красная вязаная шапка и дорогие штаны. Иду медленно, чтобы ненароком не упасть. Он улыбается, и я не могу не ответить тем же. Ускоряюсь, почти бегу.

– Привет, – выдыхает Алек, и я почти врезаюсь в него.

– Привет, – успеваю прошептать, и он тут же начинает покрывать мое лицо поцелуями. Отвечаю ему. Мне нравится, что на его щеках – легкая небритость.

– Ого, кто-то так же соскучился, как и я, – смеется он, и мы просто замираем на минуту, смотрим друг на друга, а снег засыпает нашу одежду.

Алек снова целует меня, и я перестаю чувствовать холод. Он передает мне мятную конфету через поцелуй. Его рука на моей талии. Он прижимается ко мне всем телом. Я улыбаюсь прямо в поцелуй, и уголки его рта тоже приподнимаются. Если вот это и значит быть его девушкой, то я согласна на вечность. Алек выпускает меня из объятий и тянет за собой, в снежный вечер.

– Пошли! А то опоздаем.

– Куда?

– На нашу бронь.

Мне нравится, что он сказал «нашу». «Мы». «Нас». Раньше в эту категорию входили только мои родители и калифорнийские друзья. К новому смыслу нужно привыкнуть – я вспоминаю, как наблюдала за парочками в трамваях, представляла, как именно они сошлись, как добрались до той черты, когда прикосновения и поцелуи стали заменять им разговоры. Тогда я даже не думала, что со мной когда-нибудь такое случится. Да я и не хотела. Но сейчас… сейчас я хочу этого больше всего.

Следую за Алеком.

– Куда мы идем?

– Увидишь.

Заходим в Центральный парк, на одну из тихих троп, и пересекаем его с запада на восток. В этом парке всегда можно увидеть что-то новое.

Заходим в итальянский ресторан под названием «Мария» в Верхнем Ист-Сайде, Алек придерживает для меня дверь. Внутри тепло и полно свечей. Мы стряхиваем с одежды снег. Официант ведет нас к забронированному столику, и я всю дорогу улыбаюсь. От улыбки – и от холода – разболелись щеки.

– Можно нам сесть у окна? Я хочу посмотреть на снег.

Официант смотрит на меня так, словно мне десять лет, но отводит нас к столику у окна. Вокруг куча парочек, которые пьют вино и макают в масло хлеб. Так вот чем заняты взрослые в Валентинов день. Ну, то есть некоторые еще ходят в шикарные отели, наверное? По сравнению с Бетт и Алеком я ребенок. Я помню, как рисовала валентинки мамиными красками и как папа принес домой два букета, для нее и для меня. Только так за последние пятнадцать лет я и сталкивалась с Днем всех влюбленных. В этом году все иначе, но я ощущаю себя ребенком, который влез в мамины туфли.

Чуть раньше звонил отец, оставил кучу приятных сообщений и даже послал дюжину роз. Смеюсь, вспоминая его открытку.