Онлайн книга «Взрослые тайны»
Но не могла же она бросить бедняжку Че одного. Будучи знакома с ним неполных два дня, Дженни уже успела понять, как тяжело придется ему без дружеской поддержки, а у нее, по крайней мере, остается возможность утешить его песней. Гоблины несли чадящие факелы, от которых, казалось, дыму было больше, чем света. Клубы дыма стелились вдоль потолка туннелей, словно в тщетных поисках выхода. Каково это – не находить выхода, Дженни понимала прекрасно. Наконец, где-то в самых недрах горы их впихнули в пустую комнату и захлопнули за ними дверь. Они остались одни. Не будь на стене факела, там царила бы кромешная тьма, ведь окон в пещере не было. А обитатели этого муравейника, похоже, не особо заботились о свете. Дженни хотелось сжаться в комочек, но она не решалась выказывать страх в присутствии Че, а потому попыталась казаться беззаботной. – На худой конец, у нас есть своя комнатенка, – с деланной веселостью промолвила девочка, опуская Сэмми на пол. Кот тут же свернулся клубочком и погрузился в дрему: до всего происходящего он попросту не снисходил. – Давай посмотрим, что тут есть. Она обошла комнату и с удивлением обнаружила нишу, отполированная стена которой могла служить зеркалом; там стояли глиняный кувшин и тазик с чистой водой. – Мы можем умыться! – воскликнула она. – Будем хоть выглядеть нормально. По правде сказать, заботиться о внешнем виде в их положении особого смысла не имело, но Дженни сочла это способом отвлечься. Она предложила помыть губкой Че, чья шкурка и впрямь изрядно испачкалась, и он охотно согласился. Такие рутинные процедуры, как умывание, создают иллюзию того, что дела идут, в общем-то, обычным порядком, и действуют на удивление успокаивающе. Как следует оттерев кентавра губкой – он был таким грязным, что воду в тазике пришлось менять, – Дженни занялась собой. Поскольку ее одежда пребывала не в лучшем состоянии, чем кентаврова шкура, она сняла и ополоснула в тазу платье. Конечно, это нельзя было считать настоящей стиркой, но все-таки одежонка стала почище. Но едва Дженни повесила платьице сушиться, как послышался звук отодвигаемого засова, и девочка, успевшая заметить, что у здешних двуногих принято ходить одетыми, встревожилась. Она не хотела, чтобы ее застали голой, но и влезать в мокрое платье особого желания не испытывала, а потому просто спряталась за Че Дверь распахнулась, и в проеме появилась стройная женская фигурка. Лицо вошедшей скрывала тень. Как только незнакомка шагнула внутрь, дверь у нее за спиной закрылась, и Дженни решила, что к ним присоединилась еще одна пленница. Судя по изысканности наряда – не иначе, как принцесса. – Привет, Че, – сказала вошедшая. – Привет, Дженни. – Ой, Годива, – воскликнула Дженни. – А я тебя не узнала. Ты что, тоже пленница? – Нет, милочка, – рассмеялась Годива. – Я велела закрыть дверь, потому что у меня секретный разговор. Вы, конечно, устали, и вам надо отдохнуть, но первым делом я должна сообщить вам кое-что, о чем раньше молчала, и заручиться вашим обязательством. – Уговор выполнен, я здесь, и больше у меня никаких обязательств нет, – заявил Че. – Но их нужно будет принять, – мрачно завила гоблинша, – причем с участием Дженни: предыдущий уговор заключили без нее. Ой, милая, – воскликнула Годива, бросив взгляд на девочку, – тебе же нужна одежда. Сейчас… Она постучала в дверь и бросила караульным: – Принесите один из нарядов Гвендолин. – Будет сделано, госпожа Годива. – Так вот, – она снова обернулась к Че. – Я гарантирую вам безопасность, удобства, развлечения и прекрасное питание в обмен на обязательство сохранить в тайне то, о чем вам сейчас поведаю. – Но если это такой секрет, так не лучше ли не рассказывать о нем вовсе? – удивилась Дженни. – Мы с тобой, кажется, не друзья. В прочем, о последних словах девочка тут же пожалела: во время путешествия Годива произвела на нее хорошее впечатление. – Может, и не друзья, – сказала Годива, – но знаем друг друга достаточно хорошо, чтобы верить данному слову. А значит, можем и придти к уговору. – Это верно, – согласился Че. – Но я не вижу причины давать тебе в чем-либо слово. – Причина в том, что если ты не пообещаешь хранить тайну, я не смогу рассказать, зачем тебя похитила. Вся моя миссия потеряет смысл, но никто из нас от этого не выиграет. – Тогда почему бы тебе просто не отпустить нас? – сказал кентавр. – К этому не готова. А почему – вы узнаете, когда мы договоримся. – Как-нибудь обойдусь без этого знания, – встряхнул головой Че. – Я договариваться не собираюсь. – Упрямство кентавров вошло в легенду, – вздохнула Годива. – Но тебе ведь не обязательно соглашаться выполнять ту роль, которую я для тебе предназначила. Просто выслушай меня и пообещай ничего не рассказывать другим. Отказываться просто неразумно. – Ты меня похитила, – заявил Че с только что упомянутым упрямством, – и у тебя нет никакого права просить меня о чем бы то ни было, пока я не вернулся к маме. – А что, если… – Годива задумалась. – А что, если я расскажу все Дженни, а она скажет, стоит ли тебе идти на уговор? – Но… – попыталась возразить Дженни. – Дженни меня не похищала и сюда пришла по своей воле, – заявил Че. – Она имеет полное право договориться с тобой о чем угодно. – Тогда пойдем со мной, Дженни, – сказала Годива. – Нет, – возразила девочка. – Я не хочу оставлять Че одного. – Не бойся, ты оставишь его только на время нашего разговора. Он ведь все равно не станет меня слушать без твоего согласия, так что разлучать вас у меня нет резона, – Ладно, – согласилась Дженни. – Но я не обещаю тебе посоветовать Че поступить так, как ты хочешь. В это время в дверь постучали. – Наряд доставлен! – донесся грубый голос. – Давай сюда! – велела Годива. Длинная лапа просунулась в приоткрывшуюся дверь и подала комплект одежды и туфельки. – Вот что, Че, – твердо сказала Годива, – сейчас ты встанешь лицом к стене и закроешь глаза. – Это еще почему? – Потому, что ты лицо мужского пола, а значит, не имеешь права видеть, как она одевается. – Но… – Она же должна надеть трусики. Все возражения были сняты: кентавр мигом встал лицом к стенке. Годива помогла Дженни надеть розовые, куда более красивые, чем можно было ожидать в недрах мрачной твердыни гоблинов, трусики, а потом еще один предмет одежды, надевавшийся на тело где-то посередине между трусиками и головой и называвшийся как-то смешно и труднопроизносимо: кажется, «бухгалтер». |