Книга Красный дождь, страница 44 – Лаврентий Чекан

* * *

Теплицы тянулись вдоль шоссе, перпендикулярно ему, – шесть прямоугольных построек со стеклянными крышами и стенами, огороженные забором из стальной сетки. Неужели здесь выращивали цветы? Какое же количество помещалось в этих шести оранжереях? Трудно было даже представить.

Дремин показал при въезде свое удостоверение, и охранник пропустил его на территорию. Следователь позвонил Разумовскому Виталию Андреевичу, человеку, который был либо родственником, либо тезкой брата жены Бокатова. Полицейский договорился с ним о встрече по телефону, не объясняя причину своего интереса, и теперь сообщил владельцу оранжереи, что прибыл.

– Административное здание справа от автостоянки, – сказал Разумовский. – Метрах в двадцати. Видите его?

– Конечно. – Дремин вышел из машины и раскрыл зонт. Он защищал только верхнюю часть тела, потому что дождь хлестал со всех сторон под разными углами и укрыться от него полностью было просто невозможно. Хорошо, что Дремин надел плотную куртку. Кажется, она даже из какой-то непромокаемой ткани. Это жена убедила его купить ее, и младший следователь на секунду испытал теплое чувство благодарности к супруге.

– Я на втором этаже, – сказал Разумовский. – Жду вас.

Полицейский направился к бело-синей коробке, стоящей между двумя теплицами. Рядом с ними административное здание выглядело совсем крошечным.

Внутри у Дремина снова проверил документы охранник.

– Второй этаж, – сказал он.

– Знаю. – Дремин поднялся наверх и вошел в кабинет без стука. Секретаря у Разумовского или не было, или он куда-то вышел.

– Лейтенант Дремин, – представился полицейский.

– Здравствуйте, – Разумовский подал руку.

Он был невысоким, но атлетическим мужчиной, с правильными и тонкими чертами лица, в его внешности даже было что-то вандейковское – Дремин вспомнил картины этого художника, о котором ему в детстве сотни раз рассказывала мать, специализировавшаяся на творчестве фламандских мастеров.

Разумовский был в дорогом костюме (песочного цвета в мелкую белую полоску), но галстук распустил и верхнюю пуговицу рубашки расстегнул. И его можно было понять, потому что в кабинете царила настоящая духота.

– У вас кондиционер сломался? – спросил Дремин, садясь напротив хозяина кабинета. – Как вы тут сидите?

– Как розы в парнике! – мрачно усмехнулся Разумовский. – Только им это в радость, а меня скоро удар хватит. – Он окинул полицейского цепким взглядом. – Я не понял из нашего телефонного разговора, по какому поводу я понадобился органам правопорядка.

– Мне бы хотелось знать, являетесь ли вы родственником Галины Степановны Бокатовой. Конкретнее – ее братом.

Разумовский удивленно приподнял брови:

– А в какой связи вы это спрашиваете?

– Мы расследуем одно дело, в котором фигурирует ее муж.

– Денис?

– Значит, вы с ним знакомы?

– Конечно. Я действительно Галин брат. – Разумовский нахмурился и выпрямился в кресле, сразу как-то подобравшись. – А что за дело? Я об этом ничего не знаю. В чем Денис замешан?

– Скорее всего, ни в чем, но мы вынуждены проверять многих людей, когда расследуем убийства.

– Час от часу не легче! – Разумовский окончательно сдернул галстук и бросил его на край стола. – Кого убили?

– Не могу распространяться на эту тему, – ответил Дремин.

– Говоря «многих людей», вы имеете в виду «подозреваемых»?

– Не обязательно. Для того чтобы стать подозреваемым, нужно, чтобы против тебя появились какие-то улики.

– И против Дениса они есть?

– Нет. Я же говорю, что приехал ради обычной рутинной проверки. Вы напрасно беспокоитесь.

Разумовский помолчал, подозрительно глядя на полицейского. Потом пожал плечами:

– Ладно, пусть так. Вы хотели знать, брат ли я Гали Бокатовой, я ответил. Что дальше?

– Ваш свояк приезжает сюда?

– Куда, в оранжерею?

– Да.

Разумовский покачал головой:

– Нет, с какой стати? Он автослесарем работает, а не цветы выращивает.

– Он ни разу здесь не был?

– Нет.

– И не имеет доступа в оранжереи?

– Что вы имеете в виду?

– Если он приедет, его пустит охрана?

– Мне позвонят от ворот и спросят, что делать.

– Никак иначе попасть на территорию теплиц нельзя?

– Нет. У нас камеры по периметру, и даже ночью дежурят по крайней мере два охранника. Ну и сигнализация, конечно.

– Никто не пытался попасть сюда несанкционированно?

– Когда?

– Ну, скажем, в течение последних пяти месяцев.

– Нет. До этого несколько раз пытались пролезть какие-то умники, но срабатывала сигнализация, и они смывались.

– Записи этих попыток проникновения остались?

– Нет, давно стерты.

Дремин подумал. Получалось, что разговор не дал ничего, кроме уверенности в том, что Бокатов не может быть убийцей. Прятать жертв в оранжереях Разумовского он не мог. И все-таки Дремин спросил:

– У вас тут растет бамбук?

– Конечно. Несколько сортов, насколько я знаю. Ваши вопросы вообще как-то связаны друг с другом?

– Конечно. Я вовсе не пытаюсь вас запутать или сбить с толку. Можно увидеть оранжерею, где растет бамбук?

Разумовский недовольно поджал губы:

– Да зачем он вам понадобился? Это как-то связано с убийством, которое вы расследуете?

– Напрямую. Только не расспрашивайте о подробностях.

Разумовский вздохнул:

– Ладно, идемте. Я вам сам все покажу. Заодно прогуляюсь, хоть свежего воздуха глотну.

– А зачем вам, кстати, бабмук? – поинтересовался Дремин, выходя из кабинета вслед за Разумовским. – Это же не цветок.

– Мы выращиваем не только цветы, которые в букеты собирают, – ответил через плечо Разумовский, – но и комнатные растения. Бамбук в кадках пользуется большой популярностью. В офисы многие покупают, например.

– Он же до пятидесяти метров в высоту может вырастать, кажется?

– Ну, не все сорта, конечно. И не в кадке. Да и потом кто мешает подрезать стебли?

Дремин и Разумовский спустились по лестнице и вышли на улицу. Дождь лил по-прежнему, и полицейский открыл зонт. Хозяин оранжереи тоже прихватил зонт из специальной стойки около двери. Он был большим и черным, с полированной деревянной ручкой. Разумовский почему-то сразу напомнил Дремину английского джентльмена, хотя у него не было ни вельветовых брюк, ни вязаного жилета, да и костюм выглядел скорее как кашемировый, а не твидовый.