Книга Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа, страница 102 – Дарья Волкова, Наталья Литтера

- Ты в отпуску что ли, Ваня? - снова продолжает удовлетворять любопытство бабушка. - Или как?

- Можно считать, что в отпуску, - улыбается он.

- Ваня, у тебя же студия, - мать тоже улыбается, но глаза - глаза серьезные. - Ты же рассказывал, что это очень важно для тебя. И все у вас там только-только начинается. Как же ты сорвался-то - если так все серьезно и важно?Идея Ивановна не зря называется в его телефоне - сейчас выключенном - «Гениальной Идеей». Потому что обмануть ее у Вани не получалось никогда.

- Да устал просто, - он старательно изображает ровный тон и легкую пресыщенность. - Столько всего пришлось провернуть - ты не представляешь. Вот, решил передохнуть немного, сменить обстановку.

- А потом обратно, в Москву?

А не будет он врать. Врать нехорошо - так утверждала царица Дуня.

- Нет, не в Москву, - почему-то голос звучит тихо. - Не могу туда пока. Пару дней здесь, а потом решу - куда.

- Ваня... - теперь у матери глаза встревоженные. - У тебя все в порядке? Ты из-за этой студии ни во что не вляпался?

- Ни во что я не вляпался, мама! Просто хочу сменить обстановку. Надоела мне Москва.

- Вот что ты к пацану прицепилась! - неожиданно приходит на помощь Ивану бабуля. - Устал - так не мудрено не устать в этой Москве. Чаю налей да спать положи ребенка.

- Спать?! - Иван демонстративно поворачивает к себе запястье, чтобы увидеть циферблат. - На чай согласен, на «спать» - нет. Где там твои кроссворды, ба?

- Тоже хорошее дело, - радостно кивает Антонина Марковна, опуская на нос очки. - Да тут они у меня, Ванечка, под рукой. Сейчас только карандаш найду.

*Занимаясь уборкой, Дуня навела порядок не только в своей квартире, но и в голове. Все же физический труд способствует ясности ума и восстановлению внутреннего равновесия. Или хотя бы его подобию.

Орудуя тряпкой и пылесосом, она ни о чем не думала. И при этом - думала обо всем сразу. О том, что «госТИНцы» Тихому понравились и что все отделочные работы успели сделать вовремя. Лишь высокие детские стульчики для малышей не привезли к сроку. Но это не ее вина - проблемы у поставщиков.

Думала о том, что уход от Ильи - правильное решение, иначе не было бы сейчас так... свободно. Изматывающе больно, ноюще опустошенно и все же... удивительно свободно. Когда Дуня начала размышлять о том, как он там сейчас - засосало под ложечкой, и она заставила себя переключиться. Об Илье еще подумается, и не раз, но не сегодня. Иначе уйдет только-только начавшее появляться равновесие.

Спать она легла в чистую, вкусно пахнущую постель, положив найденный браслет на тумбочку рядом. А потом долго смотрела на его очертания в темноте.

*В квартире новая хорошая мебель - Ваниными стараниями. И нет уже того старого скрипучего дивана, на котором повернуться лишний раз было страшно, и чьи пружины были отнюдь не немыми свидетелями ночной жизни того, кто на этом диване спал. Новый диван широкий, удобный и совершенно бесшумный: вертись - не хочу.

Иван лежал на спине, наблюдая рисунок теней на потолке. Сна ни в одном глазу. Мыслей в голове почему-то тоже не было. После круговерти размышлений, образов, страхов, надежд, разочарований и всего остального, что занимало его в последние месяцы - сейчас не думалось вообще ни о чем. Лежал, слушал тиканье маятника на старых, настенных, еще дедовых часах, смотрел на тени на потолке. И ни о чем не думал.Едва слышно щелкнула собачка замка двери, отделяющей зал от спальни.

- Сынок, ты почему не спишь? Неудобно тебе? Душно? Или, может быть, холодно?

- А ты откуда знаешь, что не сплю? - Ваня сел, удерживая одеяло. Ида Ивановна подошла и устроилась на краю дивана.

- Я знаю, как ты дышишь, когда спишь. У тебя в три года была двухстороння пневмония. Я с тех пор твое дыхание помню. И потом, ты же знаешь, у меня абсолютный слух.

- Ясно, - что еще сказать, Иван не знал. А мать неожиданно продолжила:- Ваня...

Скажи мне правду. У тебя неприятности? Я... могу чем-то помочь?

- Нет у меня никаких неприятностей. Ты же столько раз в последнее время просила, чтобы я приехал. Вот. Я приехал. Что тебя не устраивает?

Только замолчав, Тобольцев понял, каким раздраженным тоном говорил. Черт. Никуда не годится.

- Меня, Ванечка, все устраивает. Я только за тебя переживаю. Очень. Мне кажется, у тебя что-то случилось.

У Иды Ивановны Тобольцевой и в самом деле абсолютный слух, и она в каком-то смысле является достопримечательностью музыкальной школы, в которой работает. У ее сына абсолютного слуха нет, но музыкальный - вполне развит. Да и обычного бы слуха хватило, чтобы уловить тихий всхлип.

Наверное, мама потянулась первая. А уж потом Ваня обнял ее. Ее плечи в махровом халате вздрагивали, но рыданий практически не было слышно. И он вдруг подумал о том, что ему знаком этот звук. Минорная сюита ночных приглушенных женских слез.

- Мам... - он выдохнул в попытке расслабить ставшее вдруг напряженным горло. - У меня все хорошо. Правда. И со студией все в порядке. И никаких неприятностей. И с деньгами все хорошо. И с работой. И вообще...

- А с личной жизнью?

Негромкий вопрос оглушил. И - врать нельзя. Нельзя.

- Ну... - он вдохнул запах маминого крема. Неужели за столько лет не поменяла? Или это не крем так пахнет? А мама. Детство. Что-то еще...

- Значит, мне не показалось, - снова тихо-тихо.

- Да нормально все. Переживу, - беспечность изображать становилось все сложнее.

- Ох, Ванечка... - мама прижалась сильнее, и он крепче обнял. И подумал вдруг о том, что не помнит, когда он вот так, сам, ее обнимал. Всегда позволял только. И еще ближе придвинулся, и почувствовал на плече теплые капли.

- Мааам.... Ну, мам! Все нормально, правда. В октябре Дебарг приезжает, помнишь? Я билеты купил! И если ты наденешь то красивое синее платье с бантом, я нацеплю костюм. Честное слово!

- И галстук? - Ида Ивановна прерывисто вздохнула, и Ваня понял по этому выдоху - успокоилась. Или успокаивается.

- А, может, обойдемся без галстука? - только чтобы развеселить.

- Нет, нельзя. Ванечка, тебе очень идет и костюм, и галстук.

- Договорились. Ты надеваешь синее платье с бантом, я - костюм и галстук. Главное, чтобы Люка не упал в обморок от восторга при виде такой нашей неземной красоты.

Он не видел, но точно знал, что мать улыбнулась.

Дуня приехала туда ближе к обеду. Готовилась с самого утра, волновалась, долго выбирала одежду и духи, расстраивалась, что не получалась прическа, боялась, что закрыто - все же воскресенье.

Но...

За стойкой Дуняшу встретила улыбающаяся девушка азиатской наружности.

- Добрый день, вы сегодня работаете? - вопрос, конечно, глупый, при условии, что двери открыты, сотрудница стоит на приеме, а в глубине помещения кто-то деловито выдвигает ящики тумбочки на колесиках.