Книга Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа, страница 125 – Дарья Волкова, Наталья Литтера

- Ваня, я тут тебе шарф на зиму начала вязать, - продолжала роль ведущего вечера Антонина Марковна, - а ты, Дуня, вязать умеешь?

- Шарф свяжу точно, - улыбнулась Дуняша.

И баба Тоня улыбнулась ей в ответ. После того, как чаепитие закончилось, и все поднялись из-за стола, Дуня поблагодарила женщин за вкусный ужин, негромко заметив, что, наверное, пора собираться в дорогу.

Идея Ивановна вздохнула, а бабуля заявила:- Вам пора будет завтра. А сейчас нечего! Поздно уже. У нас места много, всем хватит.Это был очень неожиданный поворот. Им надо в Москву. Обязательно. Сегодня. И вообще, для первого раза все прошло довольно сносно, но до настоящей непринужденности общения дело так и не дошло. Как сложившуюся ситуацию улучшить, Дуня не знала, а испортить - очень боялась. Она растерянно посмотрела на Тобольцева, ища в нем поддержку.

Но Иван вместо того, чтобы встать на Дуняшину сторону, закивал часто-часто, явно намереваясь переночевать в Коломне.

-Ваня, - зашептала она взволнованно, - я не могу, мне неудобно...

- На потолке спать неудобно! - прервала сбивчивый шепот баба Тоня. - И потом, мы тебе еще фотоальбом не показывали! Ты же не видела Ваньку в костюме танцевальном!

- Бааа... - Тобольцев закатил глаза.

- Ты знаешь, как Ваня умеет танцевать? - не обратила никакого внимания на комментарий внука Антонина Марковна.

- Знаю, - тихо ответила Дуняша, и почувствовала Ванину руку на своем плече.

- Евдокия, не переживайте, все в порядке, вы нас совершенно не стесните, - решила поучаствовать в разговоре Ида. - А если решите поехать сейчас, мы с Антониной Марковной будем волноваться, как вы доберетесь. У вас будет отдельная... - последнее слово она выделила голосом, - комната, переночуете со всем комфортом.

«Совершенно не стесните» прозвучало с точностью до наоборот, и Дуня почувствовала, что «стеснит, но воспитанные люди делают не то, что хотят, а то, что должны». Идея Ивановна продемонстрировала это виртуозно. Ваня бросил на мать быстрый выразительный взгляд и повел Дуню в гостиную, где уже расположилась на диване баба Тоня. Рядом с ней лежали фотоальбомы. Но Дуняша не сразу присела рядом. Сначала она подошла к пианино в углу. Крышка была закрыта. Рядом - стопка нот. А потом обратила внимание на книжный шкаф. Ей стало интересно, какие книги предпочитают в доме Вани. Оказалось, что примерно такие же стоят и у нее дома. А потом Дуня увидела фотографию, там же, в книжном шкафу. Ваня, совсем еще мальчишка, в танцевальном костюме. Вырез черной атласной рубашки до пояса, феерия блесток, убранные гелем назад волосы. Дуня улыбнулась. Он был таким забавным. Как раз тот самый возраст, когда подросток становится нескладным: тонкая шея, длинные худые руки, лицо нигилиста резко контрастировали с нарядом для страстных латиноамериканских танцев. Дуня была уверена, что Иван эту фотографию давно убрал бы подальше от глаз, но она очень нравилась маме и бабушке, поэтому приходилось терпеть.

Антонина Марковна заметила, как внимательно Дуняша рассматривает фото.

- А ты, значит, видела, как Ваня танцует, - решила она продолжить начатую на кухне тему.

Дуня вместо ответа кивнула.

- А что он танцевал? - не унималась бабуля.

- Танго, - едва слышно ответила Дуняша.

- Ванечка, ты танцевал танго? - в дверях появилась Идея Ивановна.

Иван некоторое время молчал, а потом произнес так же негромко:- У Ванечки не было выбора.

И Дуня обернулась. И поймала его взгляд. И утонула в нем.

Она не заметила, что именно в этот момент Ида очень внимательно и безмолвно наблюдала за обоими: Ваней и девушкой, которую он привел в дом. И она видела, какими глазами эта девушка смотрела на ее сына.

Все исчезло вдруг - комната, люди в ней, свет. И остались они вдвоем. И темный танцпол. И звуки гитары и скрипки. И ее взгляд.

- Я знаю, что тебе тогда было очень больно.

- Нам. Нам было очень больно.

- Да, верно. Нам.

И что-то изменилось в комнате. Напряжение не растаяло, но существенно убавило свой градус. И ощутился, даже практически увиделся взгляд-линия между Дуней и непривычно нервной, вытянувшей струной матерью. Натяжение струны ослабил звук беспардонно плюхнувшегося из рук Антонины Марковны на диван пухлого альбома с фотографиями. И, словно очнувшись, спокойным и почти теплым голосом Идея Ивановна вдруг спросила:- Что вы любите, кроме «Времен года», Евдокия?

Ваня не успел изумиться тому, когда две дамы успели обсудить взаимные музыкальные пристрастия, как прозвучал негромкий Дунин ответ:- Шопена.

Дальнейшее стало понятным, и Ванина реплика прозвучала естественно.

- Ма, сыграй.

И зазвучал Шопен. И он сделал все простым и правильным. И рассказ бабушки под шелест листов фотоальбома, и Ванины руки на плечах Дуни и Антонины Марковны, и звуки «Ноктюрна».

А потом был вечерний чай, и бурный диспут Антонины Марковны и Евдокии Романовны на тему творчества Чехова. А мать и сын молчали и переглядывались. И Ваня точно понял, что мать приняла. Приняла и смирилась.Что не помешало ей демонстративно отвести Дуне отдельную комнату - спальню самой Идеи Ивановны. Ване привычно постелили в зале, а мама с бабушкой устроились в одной комнате. Детский сад. Или пансион благородных девиц - Иван никак не мог определиться точно. Но пока послушно улегся на бесшумном диване.Минут десять полежал. А потом решительно откинул одеяло. Нет, точно детский сад! Дуня его женщина, и он не намерен спать с ней в разных комнатах! За последние несколько дней он привык засыпать не один и не собирается отказываться от этой свежеобретенной привычки. Как воспитанный мальчик, штаны Ваня натянул. Но как коварный соблазнитель, верхом привычно пренебрег.

На его негромкий стук спустя паузу из-за двери отозвались шпионским шепотом:- Ваня?

- Я.

- Что случилось?

- Открой.

- Зачем?

Ночной диалог через закрытую дверь бил все рекорды абсурдности. Иван прижался голым плечом к косяку и зашептал в зазор между дверью и этим самым косяком.

- Ты меня не поцеловала на ночь!

- Ваня, тише, сейчас всех перебудишь, - в ответном шепоте отчетливо звучали панические нотки. - Иди спать. Я утром тебя поцелую.

- Я до утра умру! Уже все спят. Открой, пожалуйста. Я же твой любимый Ванечка, - за дверью была тишина, и Тобольцев решил, что пора давить на жалость. - Я не могу уснуть...

- Ты с ума сошел? - наконец раздалось из-за двери свистящее.

- Ну Ду-у-у-у-нечка... - в принципе, можно еще и поныть для усиления эффекта.

- Я и так твоей маме не понравилась...

Ваня усмехнулся. Это был явно последний аргумент перед капитуляцией.

- Зато ты понравилась бабушке.