Книга Переплёт, страница 85. Автор книги Бриджет Коллинз

Я смотрю на свои руки. Кровь стекает по запястью, пропитывая рукав халата. Пятна крови повсюду. Нелл выглядит так, будто ей перерезали глотку. На моей ладони зияет порез. Но он почему-то совсем не болит.

— Все в порядке. Просто царапина.

— Попросим Сэндауна тебя осмотреть. Пусть знает, что ты пытался ее спасти. — Он снова помогает мне подняться, но я шатаюсь, заваливаюсь вбок, и мне приходится опереться о стену. — А, Бетти... — Бетти плачет и дрожит, но отец лишь щелкает пальцами, глядя на Нелл, будто перед ним не тело, а пролитый чай, который нужно убрать. — Позови кучера и вели унести ее. А потом пошли мальчишку из конюшни за доктором Сэндауном.

— Да, сэр.

— И принеси мистеру Люциану бинт.

Моя рана наливается кровью. Отец прав. Если кто-то спросит, почему Нелл решила сделать... такое, мой порез ему только на руку... Он сможет показать на мой шрам и сказать: смотрите, как сильно мы ее любили.

Я поворачиваю ладонь, и кровь капает на стол. Кап, кап, кап, раздается в тишине. Часы остановились, не то тикали бы в такт. Я смотрю на растекающуюся лужицу крови. Вытирать пятно с темного дерева придется уже другой служанке, не Нелл с ее обкусанными ногтями и обветренными сухими костяшками. — Ты снова взялся за свое?

Отец замирает и медленно поворачивается ко мне. — Что ты сказал?

Я не в силах повторить свой вопрос. Впрочем, в том нет необходимости. Ответ написан на его лице.

— Не смей, — произносит он тихо, почти шепотом. — Никогда не смей так больше говорить со мной.

Я поднимаю подбородок. Он больше не сможет надо мной смеяться. Теперь, если я обо всем расскажу, кто-нибудь да поверит мне. Теперь мои слова будут иметь значение. Он пересекает кабинет и встает передо мной. — Считаешь себя самым умным, да, мальчик? Да ты никак рад, что она покончила с собой. Думаешь, теперь к тебе прислушаются?

Я качаю головой.

— А ты не задумывался о том, что хранить мои тайны в твоих интересах? Если мне конец, конец моему предприяТИЮ и моей репутации... твоя жизнь тоже пострадает. Думаешь, Ормонды примут тебя с распростертыми объятиями? Ты станешь изгоем.

— Я готов рискнуть.

— Ах, Люциан. Тебе кажется, что ты совсем не похож на меня. Что ты у нас хороший. Это я — старый нечестивец, а ты юн и чист душой и телом. — Он вздыхает. — Ты многого не помнишь, верно?

Мое сердце вздрагивает, словно ударившись о стену. Я сжимаю кулак, и кровь сочится между пальцев. — О чем ты?

— Твоя книга. Люциан. Твой переплет. — Он наклоняется ближе. — Взгляни на Нелл. Думаешь, я ее убил? А ты конечно же на такое не способен?

Весь мир застывает. Послушно, как дурак, я смотрю на Нелл. Ее глаза полуоткрыты, белки потемнели и покрылись пятнами. Это уже не она. Не человек. У нее вывалился язык. На лиловых щеках — моя запекшаяся кровь. Желудок крутит, и я заставляю себя отвернуться, сглатывая желчь. Рисунок на обоях распльшается; я вижу перед собой лишь розовокрасное месиво.

— Моя книга, — слышу я свой голос, — что это значит? Дверь открывается.

— Спасибо, Бетти. Оставь все здесь и ступай. — Отец ждет, пока она выйдет, а затем окунает квадратный лоскут полотна в таз с водой и выжимает. — Покажи свою рану. Рука пульсирует от кончиков пальцев до локтя. — Нет, — отвечаю я, сжав кулак и держась за боль, как если бы та была осязаемым предметом, стиснутым в моей ладони. — Не глупи, — вздыхает отец.

Снова открывается дверь; входят кучер и конюх, неуверенно ступая в грязных сапогах. Увидев Нелл на полу, кучер вздрагивает, но, выслушав отцовский приказ, послушно кивает. Они с конюхом подхватывают тело и выносят прочь. Уже второе тело на каменной плите перед очагом в этом самом кабинете, но на этот раз мертвое, а не без сознания. Я представляю, как они кладут ее на кухонный стол; как разваливаются в стороны ее стопы и моча, пропитавшая мокрые юбки, въедается в деревянную столешницу. Ноги больше не держат меня. Я отодвигаю стул и сажусь.

Отец берет меня за руку и разжимает мои пальцы. Проводит мокрым лоскутом по окровавленной ладони, обнажая ровный прямой порез. Выжимает лоскут в белый эмалированный таз. В воде расцветает розовое облачко. — Мой бедный мальчик, — произносит он. — Больно? Я молчу. Меня трясет. Я позволяю ему держать себя за руку. — А теперь слушай. Ты не будешь делать глупостей. Верно ведь, мой дорогой?

Не слышюэ ни звука, лишь всплеск воды. Наконец он берет сухой лоскут и складывает его вдоль, изготавливая повязку.

— Тебя переплели чуть больше двух месяцев назад, — говорит он. — Не надо так смотреть на меня, я тут ни при чем. Я бы никогда не позволил этому случиться, если бы знал.

— Но тогда... — Я осекаюсь. В ушах звучит далекий гул, мешающий думать.

— Что ты, помнится, говорил? «Я не настолько труслив, чтобы стереть себе память»? Что ж, учитывая, что тебе пришлось пережить... — Он накладывает на порез сложенный вдвое лоскут и фиксирует его длинной полоской ткани.

. >= = — = = «• r O • » = — = <•

я поднимаю голову и заглядываю ему в глаза. — О да, я знаю, о чем ты хотел забыть, — говорит он. — Но, увы, не знаю, к какому переплетчику ты ходил. Это мог быть кто угодно. — Затянув узел, он аккуратно прячет концы.

— Я... — Мысли по-прежнему не идут. Это был не я. Я не мог так поступить.

— Позволь дать тебе совет, мой мальчик. — Он гладит меня по щеке. — Не вороши прошлое.

Я отстраняюсь.

— Что?

— Этот неприятный эпизод — пусть он станет тебе уроком. — Отец показывает на обтрепанный кусочек ткани, все еще свисающий с закругленной стенки шкафа. — Не вздумай наделать глупостей. Тебе нужна моя защита — сейчас, как никогда прежде. Со мной ты в безопасности. Не ставь все под угрозу.

— Ты имеешь в виду мою книгу.

— Ты знаешь, что я не могу рассказать тебе, что в ней. — Он трет глаза. — И мне бы этого не хотелось. Если бы ты знал... Я закрываю глаза. Запах лилий возникает ниоткуда. — Там что-то плохое, — отвечаю я. — Что-то плохое, да? Он шевелится в кресле. Проходит немало времени, прежде чем он отвечает.

— Прости, Люциан. Ты даже не представляеиаь, насколько. Я поднимаюсь. Дыра в стекле зияет, как разинутый рот. На полу лужа мочи, смешанная с кровью. Я оставил на ковре окровавленный след ноги. Да и старые пятна толком не отчистились. Ковер уже не спасти, придется выбросить.

— Может, это и к лучшему. С мисс Ормонд ты начнешь новую жизнь. я оглядываюсь на него через плечо. Сидя на этом самом месте, он грозился отправить меня в приют для умалишенных, случись мне еще раз не подчиниться ему. Но сейчас у него такой же усталый вид, как у меня.

— Да, — отвечаю я. Сказать мне больше нечего. Остается лишь пойти наверх и переодеться. Потом подождать до полудня, когда можно будет выпить. Представить серую стену. Попытаться не сойти с ума.