Онлайн книга «Тетушка, которая не умирает»
|
– Бошон, загляни ко мне после завтрака! Почему она сказала так строго? Моя мама и вдруг строгая, пусть даже чуть-чуть! В маминой комнате темно и ужасно уныло. Там полно ящиков, коробок и еще бог весть чего. Барома сидела на кровати и болтала ногами. Мама стояла напротив сейфа. Перед ней на полу лежала огромная шкатулка для украшений. – Закрой дверь и подойди сюда. Я закрыла дверь, но не подошла. Мама как-то странно посмотрела на меня. – Узнаешь эту шкатулку? Неужели не помнишь? Я покачала головой. – Нет. А что я должна помнить? – Когда-то это была твоя шкатулка. Я с отвращением отвернулась. – Не помню. – Может, не в этой жизни. Я посмотрела на маму с изумлением. Мать всегда была здравомыслящей. И подобной ерунды я от нее никогда не слышала. Что с ней случилось?! – Ты хочешь сказать – в другой жизни? Барома недовольно сказала матери: – Ну что ты ей голову морочишь? Совсем рехнулась? Мама открыла крышку. – Взгляни-ка! Да повнимательней. В шкатулке было полно золота и всяких массивных украшений. Мне захотелось выбросить все эти противные штучки. – Тут и глядеть нечего, – сказала я. – Какие-то старинные украшения. – На сотню бхори, а то и больше. Но никак не меньше. – Зачем ты мне все это показываешь? У меня и без того достаточно украшений. Ты хоть раз видела, чтобы я надевала любое из них? Ненавижу украшения. – Это был мой долг. Вот зачем. – Кому же принадлежит все это? Неужели тебе подарили на свадьбу? – Нет. Это все твое. – Мне ничего не нужно. Оставь все себе. Лицо мамы на миг озарилось сиянием – это было видно даже в темноте. Она тихонько и как-то тревожно вздохнула. Барома сказала: – Лата, заканчивай с этой своей драматической историей! А то бог знает, куда тебя заведет твое безрассудство. Она же еще маленькая – что они знают в наши дни про драгоценности? Обратись к Кшитишу и попроси его кое-что переплавить из этой кучи. Только немного. Ювелирам лучше не показывать, сколько у тебя золота в доме. Я так и не поняла, что за представление было сегодня утром. Я посмотрела на них по очереди. Что все это значило? Почему мама так странно на меня глядит? Я же здесь не чужая. Мама сказала: – С твоего позволения, я уберу шкатулку обратно. – С моего позволения? Но при чем тут я? Я никогда в жизни не видела эти драгоценности. Чьи они? Мама опустила голову. – Их кое-кто завещал тебе. А я все это время только их хранила. – Что же мне с ними делать? И кто их мне завещал? – Твоя тетушка. Ей жилось несладко. И эти драгоценности были для нее все равно что сердце. – Кто же она была? – Ты никогда ее не видела. Ее звали Рашомойи. Я улыбнулась. – Я видела ее фотографии. Такие красивые. Выходит, теперь я живу в ее комнатах? – Ты живешь там по праву. Иначе зачем бы тебе их занимать? – Но почему ты рассказала об этом только сегодня? Мама с Баромой загадочно переглянулись. Я почувствовала между ними какой-то сговор. – Мне пора идти, мама. У меня еще столько дел. – Ладно. Никому не понять романтического безрассудства, когда нахлобучиваешь на голову шлем и уносишься прочь на мотороллере. Пронизывающий холодный ветер, проникнув мне в голову через нос и рот, развеял все мысли про драгоценности. Нет, маму с Баромой мне было не понять. Какие-то они старомодные. Ни о чем другом, кроме золота и украшений, и думать не могут. Неужели они ни разу не пытались оглядеться вокруг и понять, до чего же прекрасен мир? До Сумиты я добралась уже днем, побывав перед тем в двух других местах. Поставив мотороллер на стоянку, я вошла к Сумите в дом и позвала: – Сумита, эй, Сумита! На софе в гостиной сидел высокий скромный молодой человек. Жиденькая бородка. Взъерошенные волосы. Рассеянный взгляд. Он очень изменился, но я запомнила его на всю жизнь. Я застыла как вкопанная. У меня на мгновение-другое замерло сердце. А потом воспоминания о пережитом унижении нахлынули на меня, точно полчище мародеров. Громкий голос пробасил: – Сумита? Она, кажется, наверху. Я вышла из гостиной и стала подниматься по лестнице, не сознавая, что делаю. На кровати, среди мотков шерсти, сидела Сумита, вся растрепанная. Завидев меня, она жалобным голосом проговорила: – Так ничего за сегодняшний день и не успела. А что поделаешь, Дада наконец вернулся после стольких лет разлуки. У нас тут такое веселье! Правда, ни на что другое не хватает времени. Заходи, садись. Дада видел тебя? Я кивнула. – Ты говорила с ним? – Зачем? Сумита неотрывно следила за вязальными спицами. – Я просто так спросила. Но она спросила не просто так. Я углядела во всем этом некий хитрый замысел. Я вся напряглась и даже разозлилась. Но не проронила ни слова. Сумита спокойно сказала: – Он был все это время в Америке. Представляешь, как тяжело ему там пришлось? Поначалу было совсем тяжко. Мне не было до всего этого никакого дела. И я ничего не ответила. Тогда Сумита продолжала: – Слыхала я, у вас давеча вечером по дороге сломался грузовик? – Да. – Как жаль, что я не смогла поехать с вами в этом году. Ведь Дада приехал. Как же я могла поехать? Нам надо было поговорить о многом. – Значит, все эти дни ты разговаривала с братом? А ведь раньше вы побаивались его. – Дада уже совсем не тот, каким был прежде. Да и мы тоже. Мы стали взрослее. – Твой братец все такой же самодовольный? Лицо у Сумиты вытянулось. Немного помолчав, она сказала: – Самодовольный… А с чего ему быть самодовольным? Жили мы впроголодь. Все время побирались. А Дада был такой скромный – никогда ни о чем не просил. Мы даже не знали, голодный он или нет. Сказать по правде, он тогда настрадался. – Молодец. – Это все, что ты про него думаешь? – Я ничего не знаю про Амалеша-да, так что прикажешь мне думать про него? – Ты же сказала – он был самодовольный. |