Книга Время гарпии, страница 58 – Пирс Энтони

— Какое? — спросила Глоха.

— Спрутное, попутное, шалопутное, мутное…

— Смутное? — предположил Косто.

— Неважно, — буркнула Метрия. — Есть у меня такое чувство, будто я там все-таки побывала.

— Да, ты изображала мою жену на протяжении более чем пятнадцати лет, — промолвил, взглянув на нее, Трент. — И должен сказать, что если ты ничего и не чувствовала, то имитировала чувства достаточно умело.

— То-то и оно, что чувствовала, — пробормотала Метрия с необычайно задумчивым видом. — Понимаешь, в реальной жизни я понимаю, что ты не кто иной, как несусветно омоложенный старикашка, великолепный объект для розыгрышей и насмешек. Но в том безумном видении я… она… — в ее глазу проблеснуло что-то очень похожее на слезу. — Она ведь правда тебя любила?

Глохе показалось, что она кое-что поняла.

— И я любил ее, — ответил Трент. — И ее, и моего сына. Ее считали некрасивой, но душой она была прекрасна, и мне кажется, со временем это стало отражаться и на ее физическом облике. Ей не дано было понять меня так, как понимал художник, но она с самого начала тепло приняла беспомощного чужака, обучила меня языку и обычаям той земли, а когда мы полюбили друг друга, я понял, что такое ответственность за других. Это пригодилось мне по возвращении в Ксанф.

— А ты сделал ее счастливой, и она подарила тебе чудесного сына, — сказала Метрия. — Но потом те злые чары…

— Чума, — промолвил Трент. — То была болезнь, прокатившаяся по Франции, той стране, где я жил, и по многим другим землям, унеся несчетное количество жизней. Почему недуг пощадил меня, я не знаю. Оставаться в Обыкновении после их смерти мне стало невмоготу, а поскольку я знал, каким путем можно вернуться в Ксанф, то начал приготовления. Продал ферму, собрал отряд наемников, подготовил их к столкновению с магией. По иронии судьбы мне удалось воцариться в Ксанфе, не пролив крови, но я не стал бы и пытаться вернуться, если бы не потерял тех, кого любил.

В его глазу тоже что-то блеснуло. Глоха прекрасно поняла, что именно.

Хотя многого другого она не понимала: видение показало ей волшебника с совершенно неожиданной стороны.

— А разве ты не любил королеву Ирис? — спросила она.

— Нет. Наш брак был заключен по расчету. Мы с ней понимали, что это необходимо в наших общих интересах.

— А как насчет твоей дочери, волшебницы Айрин?

— Вот ее я люблю, и своих внуков тоже. И это тоже побуждает меня сойти со сцены и оставить Ксанф им. Мои дни миновали.

Он умолк. Молчала и Метрия, неожиданно принявшая облик уже немолодой обыкновенской женщины с собранными в пучок волосами. Вместо того чтобы рассмеяться и растаять, она неотрывно смотрела на Трента.

— Пожалуйста, не изводи меня этим образом, — мягко попросил Трент, но Глоха знала, что может крыться за его обманчивой мягкостью.

— Я… я знаю, что это уж точно подлинное безумие, — промолвила Метрия, — но никогда прежде мне не доводилось испытывать подобных чувств. Может быть, ты…

— Что я? — недоверчиво и удивленно спросил волшебник. Демонесса определенно нервничала.

— Может быть, ты… поцелуешь меня?

Трент вытаращился на нее, а потом переглянулся с Глохой и Косто, удивленными ничуть не меньше.

— По-моему, она тебя не морочит, — промолвила Глоха, справившись с растерянностью.

— По-моему, тоже, — сказал скелет.

— Вот уж истинное безумие, — пробормотал Трент, после чего заключил обернувшуюся его первой женой демонессу в объятия и припал к ее губам. Поцелуй оказался долгим и исполненным чувства.

— Спасибо, — молвила Метрия, когда он разжал объятия. В глазах ее — тут уж не могло быть сомнений — стояли самые настоящие слезы. — Жаль, что я не настоящая.

Затем она медленно растаяла.

Некоторое время Трент стоял молча, погруженный в собственные мысли и глядя перед собой, а потом прошептал:

— Спасибо и тебе, демонесса. Спасибо, даже если для тебя это было только игрой.

— Мне кажется, для нее это не было игрой, — промолвила Глоха. — Она поддалась безумию.

— Так же, как и все мы, — поддержал ее Косто. — Боюсь, что все пережитое заставило меня еще сильнее стремиться получить душу.

— Наверное, так оно и есть, — согласился Трент. — Но несмотря на это, нам следует покинуть область безумия как можно скорее. Я так понимаю, что безумие может проявляться в различных формах, порой в безобидных, а порой и в опасных.

Возражений не последовало, и все поспешили дальше. Иногда Глоха вылетала вперед, проверяла тропу и возвращалась к спутникам. Со временем их настигло еще несколько волн безумия, но они оказались не столь интенсивными, как первые. Самое худшее осталось позади.

Одна такая волна заставила Глоху вернуться в гнездилище гарпий, где она вела обычную повседневную жизнь, после посещения пещер с развалинами показавшуюся ей еще более скучной. Другая первым захлестнула Косто, который бежал от неистового чудовища — Глоха сразу узнала огра Загремела, а в результате затерялся на Забудочной тропе, где столкнулся с другим огром, сыном Загремела Эсхом. К счастью, Эсх являлся огром только на четверть, так что они неплохо поладили. Потом им попалась тоже потерявшаяся медяшка Роза. Она весьма обрадовалась тому, что ее нашли, а поскольку теряться больше не хотела, вышла замуж за Эсха и зажила с ним вполне счастливо. Косто, однако, так и не вернулся в места своего первоначального обитания, в результате чего и оказался перед необходимостью разжиться половинкой души. В этих видениях Трент представал в роли Эсха, а Глоха в роли Розы. В какой-то момент медяшка смутила огра и тут же попросила у него прощения на свой манер, с помощью долгого и страстного поцелуя. Что, вероятно, и привело к последующей женитьбе. В данном случае целовались Глоха с Трентом, но поскольку они вроде бы были Розой и Эсхом, то в этом не было ничего такого.

В другой раз Глоха оказалась перенесенной к своей родне на Золотые Пески, где подцепила редкостную болезнь ускорь, вызывавшую у занедуживших девочек ускоренный рост усов. К счастью, против страшного недуга, который мог обречь невинное создание на пожизненную усатость, существовали проверенные народные средства. Гарпии врачевали ускорь, сажая больную в ванночку со змеиным ядом, смешанным с куриными потрохами и арахисовой скорлупой. Глоху миновали и эти мучения: прослышав, что ее воспитанница захворала, Чудо-в-Перьях принялась лечить ее по-своему, демоническим средством, называвшимся ус-пирин и вызывавшим исчезновение всех и всяческих усов раз и навсегда.

Косто в этой сцене изображал рвача, то есть, конечно, врача, он ведь ничего никому не рвал, а Метрия сыграла Чудо-в-Перьях. Роль ей досталась легкая, что стоит демонессе изобразить демонессу?

Наконец область безумия осталась позади, и они вышли к озеру Огр-Ызок, на берегах которого цвели самые настоящие сады и стояли самые настоящие дома. Глоха не могла нарадоваться тому, что перед ними вновь самый обычный мир, и это при том, что они прошли лишь краешком области безумия, где безумие не сосредоточено, а лишь накатывает волнами с порывами ветра. Случись им оказаться в сердцевине этой земли, их ждали бы куда большие затруднения. Правда, трудности могли возникнуть и теперь: впереди спутников ждала встреча с донными прокляторами.