Онлайн книга «Кладбище ведьм»
|
Надо зажарить яйцо до черноты, пусть Тобик съест, не подавится. А потом Тобику голову с плеч, ага, как в сказке. Череда прикосновений — воспоминания — этого уже не забыть. Темный силуэт, от которого пахнет острым одеколоном. Кажется, руки влажные и холодные. Волосы растрепались. Жертвы видят его, но не видят лица. Только запахи, образы, домыслы. Высокий, сутулый, страшный. Возникает из ниоткуда. У него нюх на ведьм. Да, точно. Он их вынюхивает, а потом убивает. Вернее, приводит к бабе Рябе. А она уже… Божий одуванчик. Зачем убивала? Надо ли оправдывать убийство? Наташа вздохнула: Это он! Вздох, сопли по подбородку — вытереть! — ещё одна коробка на полке. Девушка в ярком платьице, отлично убирала головную боль простым прикосновением. Нехороший человек пришел к ней в дом ночью, связал, перекинул через плечо, вынес на улицу и положил в багажник автомобиля. Девушку убили, а платье сняли уже с мертвого тела, принесли в подвал и швырнули в коробку. Конечно, чтобы забыть. Осколки лезвий брошены в банку. Глаза скормлены или сожжены до черноты и закопаны — где? На заднем дворе. Маша! Обнаженное мертвое тело. Тёмные синяки на бедрах, на шее. Желтоватая кожа. Волосы, рассыпавшиеся по пыльной земле. Всхлип. В голове будто не осталось ни одной родной мысли. Только воспоминания. Вязкие, как кисель и темные, как болото. − Это и есть картинки, которые ты постоянно видишь? Жуткая мозаика, скажу тебе. Она застыла с вытянутой рукой, едва не дотронулась до сгнившего наполовину кроссовка, по серой поверхности которого бешено мчался кругами паук, будто это был самый важный марафон в его жизни. Остановись! − Что? Я говорю, не надо больше. Всё, я поняла! − Ну, наконец-то. Я чуть с ума не сошла. Навалилась тяжесть. Маша тяжело села на пол, вытянув ноги. Тут только сообразила, как сильно замерзла и устала. Изо рта шел пар. Хрипы из горла. Ужасно. И чесотка… Проклятая чесотка! Боюсь, у нас будет долгая ночь − Фраза, как будто из фильма. Посмотри на потолок. Видишь? Маша увидела. Зажатый проводом у пустого плафона висел белый лист с нарисованной дверью. Закрой глаза В тумане за закрытыми веками Наташа протянула руку. Маша представила, как берет её ладонь и тотчас ощутила теплоту пальцев. − Как у тебя это получается? Все дело в бабушкиных дверях, помнишь? − Хороший ответ. Главное, всё сразу объясняет. Первый шаг, второй, третий. Холод земли сменился шершавостью бетона, потом скрипом дощатого пола. Теплый воздух коснулся лица, в ноздри проникли уютные, домашние запахи, стремительно вытеснившие гниль, сырость подвала. Наташа шла в темноте, перебирая ногами, словно под ними тоже был пол. Интересно, что она видела в этой темноте? В какой мир угодила? Теплый воздух снова сменился прохладным. Под ногами Маша ощутила мягкую влажную ткань, будто половик. Открывай глаза Она стояла в коридоре, перед дверью на задний двор. За спиной ванная, кладовка, комнатка под лестницей. У двери блестели отражением света детские валенки. Откуда-то из-за спины доносились голоса. В гостиной разговаривали женщины. Тут не надо было сильно соображать, чтобы всё понять. Маша быстро надела валенки, накинула розовый пуховик — старый, с вылезающим сквозь швы пухом. Пуховик был Маше велик раза в два — как раз, чтобы укрыть её от шеи до валенок. Маша закатала рукава, чувствуя себя внутри скафандра, и вышла на задний двор. Морозный зимний ветер тотчас растрепал волосы и обжег щеки. Маша замерла на крыльце, оглядываясь. За сетчатым забором справа высились заметенные сугробами теплицы. Слева темнел окнами кирпичный дом. Нам к калитке − Что мы тут делаем? Нужно попасть к соседскому дому Под валенками заскрипел снег — самый громкий звук, который существовал сейчас на заднем дворе. Пальто путалось складками в ногах. Маша спустилась с крыльца, пересекла двор и подошла к калитке. Здесь тоже был приклеен рисунок. Старый знакомый рисунок. Маша ухмыльнулась: − Дверь, да? Третья деталь. Самая малость осталась Маша взялась пальцами за покрытый льдом крючок. Попыталась открыть. Крючок не поддавался. − Заело! Подергала. С сетки осыпался снежок. Крючок не сдвинулся ни на сантиметр. Подергала сильнее, отчаяннее. Сетка задрожала с тихим лязгающим звуком. − Блин, проще перелезть. — она представила, как лезет в валенках и пуховике через забор. Вот уж точно шею свернет. А потом увидела с обратной стороны забора девушку. У той были растрепанные рыжие волосы, бледная — слишком бледная! — кожа, покрытая то тут, то там кляксами темных веснушек, синяки на шее и на бедрах. Девушка была полностью обнажена. Маленькие груди с торчащими в разные стороны сосками. Выпирающие ребра, впалый живот, треугольник волос внизу. Но самое главное — грубый рваный шрам вдоль шеи, от уха до уха. Крик едва не выскользнул из горла — Маша стремительно зажала рот руками, чувствуя, как заболели зубы. Ноги словно вмерзли в землю. − Охренеть! В голове прозвучало: Главное — не бойся! − Я же видела её, только что… в воспоминаниях. Обнаженная девушка протянула руку к крючку на калитке и (ее задушили на диване в гостиной — нехороший человек навалился сверху и долго сжимал пальцы на шее, погружая их глубже и глубже) и легонько откинула его в сторону. Крючок отлетел в снег вместе с держащим его крепежом. Звякнули вырванные шурупы. Калитка распахнулась от порыва ветра, и девушка исчезла, будто рассыпалась на снежинки. Как и положено, в общем-то, призракам. Маша убрала руки ото рта, огляделась. От страха подкашивались ноги и дрожали коленки. − Что это было? Она… она… Одна из убитых в бабушкином доме, — подсказала Наташа. — Их много здесь. Убитые и закопанные. Целое кладбище. − Кладбище ведьм? Именно. Пойдем, и ничего не бойся. Они не причинят вреда Маша нерешительно потопталась у распахнутой калитки: − Откуда ты это знаешь? Твоя бабушка втыкала этим людям ножницы в глаза. |