Книга Такси счастья, страница 37 – Алиса Лунина

— А третьего не дано?

— Вот я как раз и хотел поговорить с вами о третьем варианте.

Ну, наконец-то! Саша уже устала дрожать коленками и теряться в догадках, зачем этот странный господин к ней прицепился.

— Помните, Александра, в прошлый раз я поделился с вами своими измышлениями о девочках «лайт»? Я сказал тогда, что в них, безусловно, есть определенная прелесть, но относиться к ним серьезно лично я не способен. Видите ли, я человек другого времени, испорченный книжками, фильмами, понятиями, и поэтому мне хочется чего-то… Не облегченного, сложного, с заморочками. — Он внимательно взглянул на нее.

— Александра, хотите стать моей девушкой?

Дрожь в коленках усилилась. Она попробовала отшутиться:

— Владислав Сергеевич, мне тридцать три. Я уже старушка.

— А мне пятьдесят. У нас с вами разница в возрасте самая подходящая для интересных отношений.

— Я не приветствую подобные отношения.

— Отношения, подкрепленные экономической поддержкой? А что в этом плохого, стыдного, недостойного для честной девушки?

— То есть вы мне предлагаете те же самые условия, что и девочкам, как вы их называете, «лайт»? Чавкать денежку и быть довольной?

— Ну, кто знает, Сашенька, может, у нас с вами выстроится иная модель отношений. — Он подошел к ней сзади и с силой прижал к себе.

Она замерла. От него исходила мощная, сокрушительная энергия, на которую женское естество Саши не могло не отозваться…

— Самое смешное, что я тебе нравлюсь. Как мужчина, — произнес он.

Она упрямо возразила:

— Нет, вы мне не нравитесь!

— Тогда я скажу по-другому: ты меня хочешь, против своей воли. И не из-за денег, как я понимаю?!

Саша резко отстранилась.

— В этом нет ничего удивительного, Владислав Сергеевич! Главный женский секрет давно раскрыт — женщина влюблена в черта. Вы — черт. Приходите, искушаете. Вашему напору и брутальности сложно противостоять. Вы не примитивны, в вас даже есть обаяние, но у нас с вами ничего не получится. Не стоит и пытаться.

— Саша, ты ведь сама говоришь, что тебе много лет. Чего ты ждешь? Жизнь отожмет тебя через гигантский пресс, ничего не оставив.

— Слушайте, я сейчас прямо зарыдаю, от жалости к себе.

— Не надо, — серьезно сказал он, — лучше соглашайся на мое предложение.

— Владислав Сергеевич, вы зря теряете время!

Он развел руками:

— Я не люблю зря терять время. Ну что ж, Александра… Жаль. На тот случай, если ты вдруг сочтешь мое предложение заслуживающим внимания, оставлю номер, по которому меня можно найти. — Он положил на стол карточку и ушел.

После его ухода Сашу долго била дрожь. Надо же, черти разгуливают… И выглядят как настоящие люди, в пиджаке и ботинках.

***

Иногда вдруг становилось легче, веселее, терпимее. Шла как-то Саша в магазин, день такой хмуренький, слякотный — из тех, когда вообще жалеешь, что родился, даже не шла, а плелась, как понурая лошадь, и около метро услышала музыку. Бодренький жизнеутверждающий марш, в противовес серой слякоти — в мажоре.

Она увидела дивную картину — в шеренгу выстроилось с десяток дядечек сильно пенсионного возраста. С трубами, дудочками, чего там у них еще. Стоят, играют. Вдохновенно так… А один дядька, седой совсем, стоит с шапкой и ненавязчиво намекает, мол, стимулируйте труд музыкантов, граждане. И что-то у Саши внутри защемило, растеклось нежностью, чем-то слезным, теплым… И настроение улучшилось. Много ли надо человеку?

В магазине уже открыли новогодний базар — продавали елки, свечи, елочные игрушки. И хотя до Нового года оставался еще месяц, Саша не удержалась и купила елочные шары волшебного сиреневого цвета. А пусть будут, радуют, создают настроение!

В тот же вечер позвонил Арсений.

Саша задохнулась от радости, услышав его голос. Арсений сообщил, что у него все хорошо, и пригласил к себе. После разговора она совсем расчувствовалась, вспомнила, как осенью они встречали придуманный Новый год. А теперь уже скоро настоящий, на который она загадает желание: в следующем году поехать к Арсению.

На следующий день Саша задумалась: надо бы как-то украсить такси к Новому году, и ничего, что до праздника еще далеко, гораздо важнее самих праздников их ожидание.

Саша повесила в машину сиреневый шарик, а на заднее стекло прикрепила плакатик, который нарисовала сама: еловая ветка и надпись: ТАКСИ «НОВОГОДНЕЕ». Вроде та же самая машина, но совсем другое настроение.

Первым пассажиром оказался маленький юркий мужичок, который подсел к ней на вокзале. Пассажир широко улыбался и жаждал общения. Он с ходу отрекомендовался Михалычем.

— Я к вам в Москву по делу, на съезд паранормальных специалистов, — отрапортовал он, будто Саша интересовалась целью его визита в столицу.

— Каких специалистов?

— Паранормальных! Экстрасенсов и уфологов.

Надо же! Не каждый день приходится везти паранормальное явление.

— Ну и что, — спросила Саша, — с Москвой, на ваш взгляд?

Паранормальный специалист задумчиво взглянул в окно и благожелательно кивнул:

— Да ничего. Стоит Москва. Все нормально. Энергия бешеная, денежные потоки значительные.

Саша усмехнулась:

— Ну, это как посмотреть! Кому и не очень значительные, и вообще не потоки, а ручейки. Кстати, вы сами откуда?

— Из Петербурга!

— Как там у вас в Петербурге с паранормальными явлениями?

Мужичок прямо подпрыгнул, услышав вопрос.

— Ха! В Петербурге паранормальных явлений больше, чем крыс и стоматологических клиник! Вот прямо на каждом шагу эти самые явления, идешь по улицам и постоянно в них утыкаешься. Повсюду аномальные зоны, а улицы полны мертвецов!

— Да что вы?

Саша удивилась, потому что из Петербурга вернулась не так давно и мертвецов, которые бы фланировали по улицам, не видела.

— Да! Мертвецы, в смысле — неотмоленные души, населяют город, тоскуют, бродят по улицам, заглядывают в окна…

Саша поежилась, представив мертвецов, заглядывающих в окна.

— А еще сущности из параллельных миров шастают туда-сюда! Границы-то между мирами давно стерты!

— А у нас, в Москве?

— В значительно меньшей степени, — заявил Михалыч, — не о чем и говорить!

Ну не о чем, так не о чем.

В этот миг они проезжали глухой переулок с красочно разрисованными домами. Оценив столичное граффити, спец по всяким странностям Михалыч не преминул прокомментировать, что в данной художественной росписи сразу чувствуется разница между Москвой и Петербургом. Сашу заинтересовала его версия.