Онлайн книга «Промежуток»
|
– Хорошо, это очень нежно и хорошо, – мягко сказал Человек-Олень. – А вы что же? – он повернулся к охранникам, которых Павел нанимал для того, чтобы следить за Жанной. Парни в камуфляжных костюмах переминались с ноги на ногу. Они чувствовали себя неловко. Они не знали, что сказать. – Смелее, – сказал Человек-Олень. – Только, пожалуйста, будьте честны. – Я любил деньги, – не без вызова вдруг сказал один. – Только если я это скажу, вы же все посмотрите на меня с презрением, да? Вы же все тут такие возвышенные, да? Я, конечно, тоже люблю свою семью. А еще я люблю колбаски. Хорошо идут к пиву. Шашлыки и баню. Техничный секс. Что скажешь, Серый? – он грубовато засмеялся. – Согласен, – Серый усмехнулся. – А еще я люблю рыбалку. Ну, мне просто нравится молчать и смотреть на воду. – Все у вас? – спокойно уточнил Человек-Олень. – Футбол. Бильярд. Пятницу. – Хорошо, все это будет. Ну а вы? – Человек-Олень повернулся к Ростовцеву. – Кроме успеха вы что-нибудь любите? И кого-нибудь кроме себя? – Я не обязан вам отвечать. – Вам достаточно вас? У вас будет солипсический мир? – А, сейчас, подождите. Книги. Все книги мира. Все объекты культуры. Кроме «Черного квадрата». – Да? – удивился Человек-Олень. – А почему? – Раздражает. – А вас? – наступила очередь Мокрецова. – Отпустите меня отсюда, – взмолился начальник тюрьмы. – Я здесь случайно. Я ничего не понимаю. – Вы совершенно свободны. Можете идти. – Правда? – Да, конечно. А вы? К чему привязаны вы? Павел Ушаков враждебно взглянул в лицо Оленю. – Давайте я лучше скажу вам, что я не люблю. – Я вас внимательно слушаю. – Я ненавижу абсурд. Я ненавижу, когда ситуация выходит из-под контроля. Я ненавижу самоуправство недостаточно компетентных людей. Я ненавижу анархические идеи. Я ненавижу иррациональное. Я презираю мистику! Я ненавижу, когда со мной на моем родном языке разговаривают типы с оленьими головами! – Не волнуйтесь, пожалуйста. В вашем мире этого не будет. Но что-то вы все-таки любите? – Я люблю порядок. Это правда. – Хорошо. – И родину люблю. – Хорошо. Какие-то еще пространства? Одной страны вам достаточно? – До других мне дела нет. – Я понял. Можете идти. – Что? – Идите по тропинке и выйдете к станции. – А семья? – Ушаков вопросительно посмотрел на Жанну. Она стояла с опущенной головой. Она покачала ею. – У вас слишком разные желания. Мы вас не задерживаем. – С какой стати ты здесь распоряжаешься? И тут вперед выступил Миша. – Уходи, папа. Видеть сына состоящим из кусочков было слишком больно, и Ушаков открыл дверь и вышел в другое пространство. В котором он жил и прежде. В котором было столько порядка и ясности. Когда за ним закрылась дверь, Миша сказал: – Я люблю все сущее. Я люблю небо. Цвет и звук. Запахи и прикосновения существ. Я люблю библиотечную девушку. Она сирень, это я понимаю. Я люблю сирень. Я люблю людей. Все их языки. Всю их любовь. Их прекрасные идеи. Я люблю сложные переплетения идей. Метафорические скачки. Свертки символов и гнезда смыслов. Я люблю молекулы. Элементарные частицы, я восхищаюсь вами. Я люблю живое. Все живое. А мертвого ничего и нет. Я обожаю деревья. Листья. Просветы между листьями. Я так люблю вас, прекрасные стоические существа. – Мне кажется, что я тоже люблю тебя. Больше всего тебя и «Зону» Гийома Аполлинера, – застенчиво пробормотала девушка-сирень, поправив под букетом очки. – И Кафку, Миша. Ты прав. Все – живое, это правда. Я очень люблю людей. Я остаюсь здесь, с тобой. – Как хорошо! – воскликнула Инга. — Я очень люблю, когда любят. Люблю такое. – Ты ж моя птичка, – догадался Княжев. – Миша, ты очень здорово обо всем сказал. Ты молодчина. Но ты забыл про свет, – вдруг встрепенулась она. Это звучало примерно так: «тинь-твиринь-пинь», даже еще прозрачней. – Ты ничего не забыл, Миша? – деликатно уточнил Человек-Олень. – Я люблю тебя, свет. Прекрасный и ослепительно-ясный. И тогда Дерево, тихо стоявшее Дерево, подошло к нему на своих корнях и молча положило ветку на плечо, составленное из разных кусочков. |