Книга Рутина, страница 68 – Евгений Алехин

– Почему это не исправили? Это же пиздец! – взвыл я.

– Женя! Я извиняюсь, – сказала она. – Этот человек больше, Женя, с нами не работает. Все, что я могу сказать.

– То есть ты хочешь сказать, это верстальщик виноват? Он не вставил?

– Просто пойми, такое случается. У нас много, Женя, работы, много писателей.

Я поехал в «Телемаркер» и в метро перечитал половину повести «Границы первого уровня». У меня была с собой ручка, я начал нервно чиркать на страницах, писать гневные комментарии. Господи, сколько новых косяков они туда добавили. Мне нужно было читать текст с лупой перед тем, как одобрить гранки. В толстых журналах тебе обычно присылают правки на согласование. Тут же, в издательстве, делали хитрее – присылали тебе готовый пдф, чтобы ты сам сверял каждое предложение. Всего этого я не знал, думал, что правка заключалась только в исправлении ошибок, но теперь заметил, что исчезли некоторые удачные фрагменты. Но что больше всего бесило: тот, кто работал над текстом, переписал некоторые моменты и добавил стилистических ошибок. Я убрал книгу в рюкзак и вышел из метро.

Пришло эсэмэс-сообщение. «Что у тебя с лицом?» – писал Зоберн.

У меня случился приступ паранойи. Я нагнулся, потер рожу и заметил кровь. Так они что, сейчас, как два демона, обсуждают меня? Он вылез у нее из-под стола, где отлизывал ей, пока она вешала мне на уши, что ждет мой новый шедевр, и настрочил это послание? Она все встречи со мной обсуждает с Зоберном? Или, может быть, у них там какой-то секретный чатик сволочей-издателей?

«Что за тупые игры?» – ответил я.

«Волнуюсь за тебя, почему у тебя кровь, кто тебя бил?» – не унимался этот великочленный чертила.

На работе я написал редакторше гневное письмо. Сюжеты в этот день описывал я из рук вон плохо, Сергей дважды подходил ко мне.

– Извини, – сказал я. – У меня праздник, книга вышла.

Она лежала на столе, рядом с клавиатурой.

– А. Но сейчас ты на работе.

– Да, ты прав, – отодвинул книгу за монитор.

Только через два дня пришел ответ от редакторши. Она все валила на Зоберна. Прости, мы с ним больше никогда не будем, Женя, общаться, он настоящий сатана, бла бла бла, а я – невинная, Женя, жертва. Пизда, нет?

Московская презентация проходила в моем любимом тогда «Сквот-кафе». Можно было рядом выпить пива и съесть чебурек с картошкой в советской чебуречной, а потом идти на саундчек. Так я и сделал. Пришло много друзей, выступали обе мои группы, а также сайд-проект басиста Маевского – «группа Энергия». Пока люди входили, я сидел за столом, подписывал и продавал книги. Не очень приятное это дело – продавать свою книгу, которую уже возненавидел. Но пришлось закупать по оптовой цене, не отменять же мероприятие.

– Здравствуйте. Кому подписать? Простите, но в этой книге много опечаток. Надеюсь, вам все равно удастся получить удовольствие, – оправдывался я перед каждым читателем.

Выступили хорошо, я приметил пьяную Малолетку. Она хотела обнять меня, я подарил ей книгу и поцеловал в щечку. Потом что-то происходило, я выступал, Оксана куда-то пропала. После концерта я пошел ее искать, но не нашел. Сашок-стоматолог ошивался в гримерке, я спросил, не знает ли он, что случилось. Он сказал:

– Блядь, Оксана плакала и орала, ничего объяснять мне не стала.

Я вышел на улицу, пытался набрать ее, но она скидывала. Тогда набрал ТБ, которая, я думал, была с Оксаной. ТБ ответила:

– Там как-то всплыла твоя измена. Сегодня, наверное, не звони.

Кругами я ходил по клубу, выпивал с кем-то, мысли путались. Я не понимал, что произошло. К концу вечера я был пьян в жопу, но у меня появились сведения: моя малолетка выцепила клавишника «группы Энергия» у туалета, пока я был на сцене, и упала ему на уши.

– Представляешь! – орала она. – Алехин ебал меня, пока Оксана была в Абхазии! А потом она вернулась, и он больше не видится со мной.

Он пытался отделаться, но она вцепилась и делилась подробностями. Так же громко, чтобы, наверное, все вокруг расслышали. Главное, кто расслышал – это Оксана. Она как раз сидела в кабинке, и весь диалог ее оскорбил не столько фактами, сколько тем, что грязный рот Малолетки произносит ее имя. В какой-то момент я столкнулся с Малолеткой, она была пьяна и продолжала пиздеть что-то невразумительное. Я схватил ее за шею и сказал:

– Если не завалишь свое мурло, не спрячешь его подальше – через десять лет превратишься в больную старуху. Ты будешь сидеть на антидепрессантах после попыток самоубийства и вспоминать свою тупорылую лихую молодость как начало кошмара. Ты понимаешь меня? Тупой своей башкой можешь услышать?

– Я тоже рада тебя видеть, подари еще книгу, а то я потеряла, – ответила она. Толкнул ее так, что она повалилась на какой-то диванчик. Хотелось душить. Она улыбалась, и злые огоньки плясали в глазах Малолетки. Впервые в жизни был так близок к тому, чтобы избить бабу. Сашок поднял меня за поясницу.

– Ты че, Женек, успокойся. Помиритесь вы с Оксаной! Пошли выпьем и в Щелково поедем.

Ночевал у Сашка, а потом она пришла, чтобы выяснить все подробности. Оксана сидела на качелях во дворе, я рассказал все, что вспомнил. Потом она подумала, поворчала, сказала «ладно».

– Что «ладно»?

– Ладно, пойдем.

Мы заехали домой, переоделись, а вечером у нас был поезд в Петербург. Там, в музее современного искусства «Эрарта», должна была состояться вторая презентация, на этот раз без музыки. Нужно было выступить перед читателями, почитать отрывки, продать книг.

Мы курили в тамбуре, смотрели в окошко, когда Оксана сказала:

– Пойдем, – и повела меня в туалет.

– Что ты хочешь?

– Чтобы ты жестко меня выебал, – так она сказала. Мы занялись сексом, поезд качало, в туалете плохо пахло. Она сидела на раковине, смотрела мне в глаза, произносила грубости, но была нежна. Мне было грустно, я не мог ничего поделать с грузом измен, но это и распаляло. Попытался кончить в унитаз, но не успел развернуться и брызнул на Оксанины волосы.

– Пусть так и останется, – предложил я.

– Да вообще срать.

Мы постояли в тамбуре в обнимку, потом немного опохмелились и легли спать.