Книга Ковен озера Шамплейн, страница 26 – Анастасия Гор

– Джулиан не приходил к моим водам с тех самых пор, как пришел за Книгой и унес жизнь твоей атташе Рэйчел. Ты можешь хоть сейчас вернуться домой – в его стенах тебе ничего не грозит. Разве что отголоски прошлого, которое моя Верховная предпочла забыть, как и свою природу.

Я рухнула обратно на спиленный ствол, озадаченная.

– Значит, это делает не Джулиан… Ты знаешь, что творится в Бёрлингтоне? – спросила я, пока Нимуэ хихикала и шипела, как морская пена, играясь с рыбками внутри своих запястий. – Уже несколько новоодаренных ведьм погибли. На их телах знаки… Один из них принадлежит Джулиану. Только он мог нарисовать его.

– Джулиана здесь нет, – повторила Нимуэ вкрадчиво, и само озеро затрещало, как и ее терпение. – И я не ведаю о делах земных существ! Прошу, Верховная, не утомляй меня их бременем.

Я вынужденно кивнула, поднимая взор к потемневшему небу, которому было не до человеческих тягот точно так же, как и Нимуэ. На нем уже проступали звезды, тепло укутанные покрывалом из пушистых облаков.

– Еще вопрос, – снова решила попытать удачу я, кусая губы. – Ты знакома с костяными рунами моей матери?

– Виви? – переспросила Нимуэ, вдруг затихнув и сделавшись матовой, как запотевшее стекло. – Виви… Да, и доселе не родилось ведьмы, что была бы искуснее твоей матери в рунической магии. Те кости, что ты носишь, она собственноручно выточила из останков с моего дна.

– Они могут указывать на людей? Называть имена, а не места…

– Подталкивать тебя к тем, в ком ты нуждаешься? – Нимуэ присмотрелась ко мне. – Разумеется.

– А сломаться они могут? – поинтересовалась я невзначай и внезапно увидела, что Нимуэ, оказывается, отливает не только бирюзовыми и синими цветами, но и красными.

Очевидно, этот цвет не предвещал для меня ничего хорошего.

– Верховная Одри, ты злишь духов, когда не внемлешь им! Могу понять… Нрав твой строптив и невыносим, так что советую найти того, кто рунам подошел. То, должно быть, безумный человек, – Нимуэ вытянула руку и указала тонким, прозрачным пальцем мне на голову. – Прелестная шляпка. Обвита жемчугом, так похожим на мои слезы… Которые, к слову, все еще черны, как зеницы Талиесина в моменты предсказаний ^[2].

Я опустила глаза на ожерелье на своей шее: каждая жемчужина много столетий назад скатилась по щекам Владычицы Озера ^[3] в благодарность за спасение из Британии, где магия вырождалась, нуждаясь в новом доме. Мой ковен даровал его и ей, и себе – Шамплейн.

– О великий Мерлин… Столько лет прошло, а ты еще незряча! Да что там… Ты не хочешь прозревать, – прошептала Нимуэ горько. – Три дара из восьми… И не стремишься к большему! Что сказала бы на это Виви?! Ты не собираешься ковен возрождать?

– Не знаю, – сказала я то же, что, кажется, твердила всем постоянно. – Это просто…

– Трусость, – отрезала Нимуэ, круша мое самолюбие. – Ты сказала, что не страшишься умирать, так не лучше ли смерть принять, все-таки пытаясь? – Нимуэ странно улыбнулась, и уголки рта ее разошлись шире, чем положено у человека, открывая по-настоящему жуткую картину. Я поежилась, утыкаясь носом в воротник пальто – карамель, чай, пудра… Одежда пахла Коулом.

– Нимуэ… Есть еще кое-что. Я плохо поступила с тем, кто был готов мне помочь.

– Если он и впрямь был готов помочь, то поможет и сейчас. Ты ведь знаешь, как просить прощения? Тем более, если то юноша – это проблема лишь трех слов: «Ох, ты так хорош! Ты так хорош…»

Я невольно хохотнула.

– О да, это прокатывает с любым из них!

Найти язык с самой хранительницей Экскалибура, повидавшей десятки королей и великих колдунов (при этом сгубив почти каждого из них своей одержимой любовью, включая самого Мерлина), – было таинством, редчайшим благословением, и ничто не смело его нарушить… Но нарушило.

Нимуэ едва не распалась на брызги, взвизгнув от заигравшей музыки, как морская сирена. Я дернулась, оглушенная пронзительной мелодией, доносящейся откуда-то из… Меня?

– Чудеса! У тебя в кармане горн? – завороженно прошептала она, потянувшись к источнику звука – моему вибрирующему пальто, сквозь ткань которого просвечивал голубой свет.

Я сунула руку в дрожащий карман и ощупала угловатые грани смартфона. На дисплее крупными буквами светилось имя – Сэм Дрейк.

Я уставилась на телефон, который до этого никогда не видела и который уж точно мне не принадлежал. Пришлось терпеть свист заводской мелодии, пока имя на дисплее не погасло и не сменилось на уведомление о сообщении, остановленном на автоответчик. Предчувствуя неладное, я все равно не устояла перед соблазном и ткнула пальцем в зеленую кнопку.

– Эй, Гастингс, – раздался прокуренный голос на записи, заглушаемый шумом осеннего ветра. Вероятно, Сэм ехал в своем «Форде» с настежь открытыми окнами. – Не уверен, что мне есть до этого дело, но… Тут твоя ненаглядная криминалистка совсем одурела и потребовала увезти ее из города, если ты вдруг не в курсе событий. Драпанула в какую-то глушь на шестой автостраде под Шелберном. Короче, ты торчишь мне двадцатку за бензин.

Голос замолк, и вместо него открылось главное меню. Телефон Коула, который появился в моем кармане в такой момент, работал исправно и изредка мигал непонятной эмблемой рядом с датчиком батареи. Открыв последнее приложение, я широко распахнула глаза и выругалась.

Карта с включенной геолокацией отслеживала мой маршрут все это время, а над точкой у берега Шамплейн, которой была я, высвечивалась еще одна – другое устройство, подключенное к приложению параллельно. Кто-то стремительно приближался, и было не сложно догадаться, кто именно.

– Черт, – я сжала в руке телефон, превращенный Коулом в орудие слежки и, судя по всему, подброшенный мне в карман незадолго до моего бегства с места преступления. – Иногда я забываю, что связалась с настоящим детективом.

Нимуэ всколыхнулась, всем своим видом требуя подробностей.

– Коул Гастингс, – озвучила я, вздыхая. – Это имя подсказали мне руны. Слышала что-нибудь о нем? Может, на лодках переговаривались или сам Коул здесь плавал…

Незримое плотно между нами, сотканное из магии и разделяющее два мироздания, вдруг дало брешь от потрясения.

– Коул, – эхом повторила Нимуэ, и гладь ее тела пошла взволнованной рябью. А затем она прокричала его имя чужим голосом, женским и срывающимся, и я испуганно вздрогнула: – «Где ты, милый?.. Коул! Коул!» Ох, я так завидовала его матери… Мальчик с кудрявыми волосами цвета цихлид и глазами, как песок из моих глубин. До чего прелестное дитя! Краше младенца Ланселота ^[4].