Онлайн книга «Вкус одержимости»
— Логично, — она кивнула утрированно понимающе. — Но несостоятельность выдвинутых аргументов очевидна, — горько усмехнулся я. — Всё это были бы просто жалкие попытки тебя удержать. И все они одинаково отвратительны, глупы и нечестны. — Возможно, ты мог бы просто попросить меня остаться, — склонила она голову набок, глядя на меня как на неразумного ребёнка. — Возможно. — Но ты этого не сделаешь? — Нет, — покачал я головой. — Этого я не сделаю. — И правильно. Потому что я не останусь, Алан, — огорошила она меня. Дырявые пирожки! Вообще-то это были мои слова, что она не может остаться. Что?! — Не потому, что не хочу остаться, — звучал голос Ники спокойно и твёрдо. — Не потому, что боюсь тайн, которые заставляют тебя жить так, как ты живёшь: в одиночестве, практически в заточении. А потому, что у меня тоже есть секрет, который всё разрушит. Я удивился. Секрет? Ещё один секрет? У этой девочки, вся жизнь которой работа, дом, хоспис и снова работа, есть секрет? — И ты не можешь им со мной поделиться? — Нет. Как и ты не можешь раскрыть свои тайны. — Тебе не понравится то, что я скажу, — выдохнул я. — Не понравится настолько, что ты сможешь смотреть на меня только с ужасом или с презрением. — А тебе не всё равно как я буду на тебя смотреть? Дьявол! Ну дьявол же, а не девчонка! — А тебе? — И всё-таки «нет», — ответила она за меня и едва заметно улыбнулась. Это выглядело как «что и следовало доказать». И я был с ней совершенно согласен: нет, мне не всё равно. Я поймал себя даже на большем: ужас в её глазах разобьёт мне сердце. — Тебе тоже не понравится мой секрет, — вздохнула она. — Но у тебя есть только один выход: если ты не расскажешь, то никогда не узнаешь. Да, возможно, я отвернусь и стану тебя презирать или бояться. А, возможно, и нет. Даже я этого не знаю. — А я знаю, — упрямо покачал я головой. — Ты кого-то убил? — Нет, — я запнулся. — Ещё нет. Хотя и собираюсь. Она заметно побледнела. А потом слезла со стула и подошла. — Видишь, тебя даже это пугает, — хмыкнул я. — Как и любого нормального человека. Но я не любой, Алан. Поэтому я не буду говорить: не делай этого. Не буду умолять или уговаривать. Это твой выбор. Только твой. Даже если всю оставшуюся жизнь мне придётся возить тебе в тюрьму передачки, я не буду тебе мешать. Но я хочу, чтобы ты подумал, — положила она свою руку на мою. — О чём? — я убрал её руку. — Не слишком ли много я на себя беру? И око за око — не выход? Пусть убийц и насильников карает бог или закон? А пока пусть живут, радуются жизни, дальше насилуют, убивают и бросают своих жертв умирать на обочинах дорог? Ведь это так важно: самому не запачкаться и предстать перед богом чистеньким! — швырнул я на стол полотенце, что висело у меня на плече. — А может, тебе важно не это? — сказала она. — Не возмездие. Не месть. Не справедливость. Может, важнее всего — возможность? Даже не исправить ошибку, — смотрела она в упор, заставляя меня услышать. — А сделать то, что тогда ты сделать не смог. Да, ты не смог спасти жену. Удержать, остановить. Да, она умерла. И этого уже не исправишь. Но я жива, благодаря тебе. Я — жива. Ты не можешь воскресить жену, но ты дал жизнь мне. Целую жизнь, Алан. Так, может, давать куда важнее, чем забирать? Может, это и есть долг, что ты уже оплатил? То, чем искупил свою вину? Это и есть твоё отмщение, — она сделала шаг назад. — Спасибо за мою жизнь, Алан. За эту ночь. За этот завтрак. За всё, что ты для меня сделал, — она тяжело вздохнула. — Но не вини себя. Это не ты не нашёл слов, чтобы меня удержать. Это я не могу остаться. Прощай! — Ника! — оглушённый, я не сразу пришёл в себя и кинулся вслед, когда она уже вышла. — Ника! — я нагнал её в гостиной. — Не уходи так. — Хочешь дать мне повод пожалеть о своём решении? Или всё же дать выбор? — Дьявол! Да. Да, пусть у тебя будет больше поводов не возвращаться, — ударил я кулаком в ладонь и сжал до хруста. — Пусть лучше так. Пусть лучше ты всё узнаешь от меня. Правду, какая она есть. И если не вернёшься — я пойму. И я уже поднял руку, чтобы позвать её пойти за мной, когда раздался звонок в дверь. Мы оба вздрогнули. — Алан! — в дверь стучали. — Это я! Олег! — Чёрт, Шерлок! — я глянул на часы. Какого хрена он так рано? — Я повернулся к Нике. — Не уходи, хорошо? Вот прямо сейчас не уходи. Она кивнула. Я открыл дверь. Взволнованный детектив практически вбежал, держал в руках ноутбук: — Алан, ты должен это увидеть. Привет, Ника! — Олег, — выдохнул я, опустив плечи. Дьявол тебя побери! Ну, какой может быть серьёзный разговор, когда меня ждёт гарцующий от нетерпения детектив. — Я понял, — замер он. — Не сейчас. А есть что пожрать? — Ну иди на кухню, — заскрипел я зубами. Я бы его ни за что не впустил, заставив дожидаться у ворот. Но я забыл, что в моей машине, на которой он приехал, лежит брелок со считывающим устройством. Ворота открылись сами. И не удивительно, что он беспрепятственно добрался до двери сам. Я развернулся к Нике, втайне надеясь, что, возможно, она захочет задержаться хотя бы ради этого. Ведь мы не закончили. Я уже открыл рот предложить, но тут позвонили ей. — Прости, это важно, — умоляюще посмотрела она на меня и ответила на звонок. — Здравствуйте, Ирина Пална! Ирина Пална, я уже сегодня говорила с директором, если вы на счёт оплаты… Что?! — её глаза округлились в ужасе. — Папа? — предположил я, глядя как меняется её лицо. Как глаза наполняются слезами. — Умер? Она часто-часто замотала головой. Нет? — Конечно, я сейчас приеду. Я уже, уже еду, — отключилась она и в смятении засунула в карман телефон. Грудь вздымалась так, словно она задыхалась. — Алан, он пришёл в себя! Это просто невероятно, но папа пришёл в себя! Где моя машина? — Она в гараже. Но она разбита, Ник! — Плевать! Она на ходу, — металась она: то хватала свою сумку с вещами, то бросала сумку и хваталась за горшок с Цветком. — Куда идти? — Давай я тебя отвезу. Она остановилась. — У тебя же важная встреча. — Да, — глянул я на часы. — Но, мне кажется, это важнее. — Это точно важнее, — пробубнил Шерлок с полным ртом и тарелкой сырников в руках, материализовавшись в дверях. — То, что я хочу тебе рассказать и даже показать, делает твою встречу бесполезной, Алан. — Серьёзно? — почему-то с облегчением, даже с радостью выдохнул я. |