Книга Моя темная Ванесса, страница 35 – Кейт Элизабет Расселл

Мы еще склонялись над книгой, и рука Стрейна лежала у меня на спине, когда в класс вошел мистер Нойс – старый лысеющий преподаватель. Мы бросились в противоположных направлениях: я назад на свое место, а явно пойманный с поличным Стрейн – к себе за стол. Но мистер Нойс не выглядел обеспокоенным.

– Вижу, вы завели себе зверька, – со смехом сказал он Стрейну, будто ничего особенного не произошло.

Это заставило меня усомниться в том, что стоит так бояться, что нас поймают. Ну, узнали бы о нас в школе, и что? Это не конец света. Стрейна бы слегка пожурили, велели бы подождать, пока я закончу школу и достигну совершеннолетия.

Когда мистер Нойс ушел, я спросила Стрейна:

– А другие школьницы когда-нибудь делали это с учителями?

– Делали что?

– Это.

Он поднял взгляд от стола.

– Такое случалось.

Он вернулся к чтению; новый вопрос обжигал мне язык. Прежде чем его произнести, я посмотрела на свои руки. Я воображала, что ответ написан на лице Стрейна, и не хотела его видеть. На самом деле я не хотела знать.

– А как насчет тебя? Ты делал это с другими школьницами?

– А ты как думаешь?

Я удивленно подняла глаза. Я не знала, что я думаю. Я знала, во что хочу верить, во что должна верить, но понятия не имела, как это вяжется с тем, что могло произойти за годы до меня. Он работал учителем почти всю мою жизнь.

Стрейн наблюдал, как я вслепую нащупываю слова, и на лицо его прокралась улыбка. Наконец он сказал:

– Мой ответ – нет. Если у меня и были мимолетные желания, то они никогда не стоили риска. Пока не появилась ты.

Я закатила глаза, пытаясь не выдать охватившей меня радости, но его слова разверзли мою грудь и оставили меня беспомощной. Ничто не мешало ему протянуть руку и взять все, что он пожелает. Я была особенной. Особенной. Особенной.

Я читала «Бледное пламя», когда в дверь постучала мисс Томпсон, – она проверяла, все ли на месте перед отбоем. Ненакрашенная, с собранными резинкой волосами, она просунула голову в дверной проем, увидела меня и вычеркнула из списка мое имя.

– Слушай, Ванесса. – Она вошла в комнату. – Не забудь отметиться перед отъездом в пятницу, ладно? Перед рождественскими каникулами ты забыла.

Она приблизилась еще на шаг, и я, загнув уголок страницы, закрыла роман. Я обнаружила в тексте новые следы своего присутствия, отчего у меня кружилась голова: город, в котором жил главный герой, назывался Нью-Уай.

– Как домашняя работа? – спросила мисс Томпсон.

Я никогда не спрашивала о ней Стрейна. Я не видела их вместе с хеллоуиновской дискотеки и помнила, как после нашего первого секса он сказал, что «давно не был ни с кем близок». Если они никогда не занимались сексом, значит, они просто дружили и у меня не было причин ревновать. Я все это понимала. И все-таки рядом с ней на меня находила какая-то злость. Меня тянуло намекнуть ей, что я сделала, на что я способна.

Я отложила «Бледное пламя», чтобы она увидела обложку.

– Это не домашняя работа. Ну, то есть, может, и домашняя. Это для мистера Стрейна.

Мисс Томпсон улыбнулась с раздражающим благодушием.

– Мистер Стрейн ведет у тебя литературу?

– Ага. – Я поглядела на нее из-под ресниц. – Он никогда вам обо мне не рассказывал?

Морщинки у нее на лбу углубились. Взгляд длился всего секунду. Не будь я настороже, я бы даже не заметила.

– Что-то не припомню, – ответила она.

– Удивительно. Мы с ним довольно близко общаемся.

Я смотрела, как на ее лице расцветает подозрение, смутное чувство, будто что-то не так.

На следующий день, пока Стрейн был на совещании, я села за его стол, на что в его присутствии никогда бы не решилась.

Дверь была закрыта, и никто не видел, как я роюсь в стопках непроверенных работ и учебных планов, как открываю длинный, неглубокий ящик стола, где лежали странные вещи: открытый пакетик леденцов, медальон со святым Христофором на рваной цепочке, пузырек с лекарством от диареи, который я с отвращением запихнула подальше.

Обычно в компьютере у Стрейна не было ничего интересного, только папка с учебными документами и школьный имейл, которым он почти не пользовался, но сейчас, тронув мышку, я обнаружила на панели задач уведомление: «(1) Новое сообщение от melissa.thompson@browick.edu». Я щелкнула по нему. Это был ответ на другое письмо, всего в цепочке их было три.

Я вышла из переписки, пометив последнее письмо мисс Томпсон как непрочитанное. Меня очень рассмешила и краткость его ответа, и нервозность мисс Томпсон c ее смайликами и многоточиями, соединяющими неполные предложения. Мне пришло в голову, что, возможно, она не отличается умом или, по крайней мере, не так умна, как я. Раньше я никогда так не думала об учителях.

Стрейн вернулся с совещания не в духе, бросил на стол свой желтый блокнот и издал полустон-полувздох.

– Это место катится к чертям, – пробормотал он. Прищурившись на монитор, он спросил: – Ты трогала компьютер?

Я покачала головой.

– Хмм. – Он взял мышку, щелкнул. – Пожалуй, надо его запаролить.

В конце консультационного часа, когда он собирал портфель, я сказала мучительно-вальяжным, совершенно не свойственным мне тоном:

– Ты ведь в курсе, что мисс Томпсон – дежурная по моему общежитию?

Я принялась надевать куртку, чтобы не смотреть, как он подбирает ответ.