Онлайн книга «Попаданка в академии драконов 4»
А вот Видар демонстративно ковыряется в ухе: – Голосистый… Линарэну можно посочувствовать: чистой воды издевательство получается. И Элоранарра жалко: он так пронзительно смотрит на куб родового артефакта, что сердце разрывается. Меня охватывает нелепая надежда: а что, если Риэль – его избранная, и артефакт это почувствует, спасёт Элоранарра? Ведь артефакт должен защищать Аранских, должен чувствовать, как Элоранарру плохо! Оглядываю толпу, но Риэль нет. – Нет! – Линарэн мотает головой. – Не хочу! Наука – моя избранная, моя судьба! Столб с ним вгоняют в газон рядом с артефактом. Девушки тревожно переглядываются, на лицах некоторых читается страх. Кое-кто отступает. Даже Изольда Фламир, окутанная красным светом родовой магии, неуверенно оглядывается на главу своего рода Шарона. Он подталкивает её ближе к артефакту, хотя они и так в первом ряду, как и представители ещё четырёх давших заряды родов, только их девушки ведут себя спокойнее. – Не смей! – Линарэн судорожно дёргается в цепях, извивается, пытаясь отстраниться от тянущегося к нему золотого когтя императора. – У меня там реакция запущена! Мне нужно в лабораторию! Император вспарывает кожу на его запястье. Линарэн извивается ещё активнее, так что императору приходится то и дело менять положение золотого кубка. – Не дёргайся! – рычит император, но магия вокруг него не кипит, как бывает в моменты гнева. – Мне надо в лабораторию! Немедленно! Подняв кубок выше, император подходит к золотому артефакту. – Сегодня, взяв вас в свидетели, я прошу родовой артефакт выбрать жену моему сыну. – Пора. – Пушинка проскакивает между мной и Ареном, перемахивает через толпу. Обхватив кубок ладонями, император выплёскивает кровь на золото. Пушинка подскакивает и проводит лапой по артефакту, тоже оставляя кровавый след. Алые струйки вылитой императором крови разбегаются по желобкам знаков, впитываются, зажигая узоры. – Она напала на принца! – вскрикивает стоящая у постамента девушка. Разворачиваюсь: рукав Арена разодран, из глубокой царапины сочится кровь. – Это чудовище напало на принца, я видела! – не унимается девица. Пушинка? Пушинка ранила Арена? Медведеоборотни сквозь толпу бросаются к ней. Раздуваясь, Пушинка подскакивает к Фламирам и захватывает голову Шарона в пасть. Взвизгнув, Изольда бросается в сторону. – Осторожно, она ядовитая! – восторженно предупреждает Линарэн и во все глаза смотрит на трясущего руками Шарона. Нас окутывает золотая дымка родового артефакта, но сквозь неё вижу, как алое сияние из Изольды и Шарона перекачивается в Пушинку, и та растёт-растёт-растёт. Её мохнатая холка поднимается уже выше первого этажа, достигает второго. Хвост сметает несколько существ, истошно кричит мужчина. Первыми в драконов обращаются родственники девушек, затем и они, и в парке становится тесно. Недраконы бросаются врассыпную. Вырвавшийся из артефакта золотой луч ударяет в стену дворца. Второй бьёт поднявшегося Элоранарра в грудь, наполняя его сиянием. Он распахивает крылья. Арен подхватывает меня на руки и спрыгивает на вытоптанный газон. Нас тут же окружают мои гвардейцы. Видар тянет с постамента Ланабет, разбрасывающую вокруг щупы магии. Она крепко держится за его руку. Дедушку оттесняют перепуганные девушки. Во вспышке света Элоранарр обращается чёрно-золотым драконом, сминает, сталкивает с постамента троны. Поднимается на задние лапы. Золотая чешуя с его брюха разрастается, окутывает всё тело. – Они подменили кровь, – шепчет Арен. – Отбор прошёл он. В ослепительном сиянии Элоранарр перерождается в золотого дракона, выжигая из своего источника магии заразу Бездны. Слёзы наворачиваются то ли от света, то ли от радости за него. – Окружайте её! – басят гвардейцы. – Тесните от правителей! Драконы рычат. Сияющая алым Пушинка уже размером с них, от Шарона только ноги торчат. Линарэн – совершенно свободный от цепей – наблюдает за ней с приоткрытым ртом. Император тоже обращается драконом и оскаливается, как остальные. Выплюнув Шарона Фламира, Пушинка всем громадным телом обрушивается на артефакт Аранских, роняя торчащие рядом кристаллы. Алый свет перетекает из неё в куб, и тот вновь загорается. А Пушинка становится меньше-меньше-меньше. – Она откачала мою магию! – вопит обслюнявленный мятый Шарон. – Эта тварь украла почти всю родовую магию! Пушинка стремительно уменьшается до размера рыси. Воровато оглядывается на злых драконов и выставивших мечи гвардейцев. – Охни-нахни! – в мёртвой тишине звучит ну очень громко. Пушинка ныряет между лап императора. – Охни-нахни! Охни-нахни! Как нашкодивший котёнок между ножек стульев и столов, она петляет между лапами тянущихся к ней драконов. Мелькают золотые кисточки, вытаращенные глаза. – Охни-нахни! – Пушинка бежит к нам с Ареном. Рёв Элоранарра оглушает, барабанные перепонки звенят, зудят. Элоранарр снова рычит, взмывает в небо, кружит над площадкой. Да что с ним? Ослепительный свет артефакта накрывает нас с Ареном. Почему нас, мы же уже прошли отбор? Меня охватывает чувство неестественной лёгкости… Растерянно смотрю на свои руки, будто отлитые из расплавленного золота. Странно и завораживающе красиво. Оборачиваюсь к Арену. Золотой свет вырывается из него, прошивает небо. Арена тянет вверх, он вмиг обращается драконом. Смерч закручивается вокруг него, разгорается пламя. Трещит и вздымается земля, сам дворец проминается. Вырываются из земли струи воды, но она не падает – уносится вверх. Все четыре стихии бушуют, и остальные драконы пятятся. Грудная клетка Арена расширяется, мышцы увеличиваются, удлиняются когти. На хребте прорастают шипы, которых нет у Элоранарра и императора. Мои кости будто плавятся. Задыхаюсь. Внутри всё горит и разрывается. – Денея! У принца Арендара денея! – Не может быть! – Денея! – Опять рекламную компанию менять! – бледный Тарлон, отступающий среди моих пятящихся гвардейцев, смотрит на меня вытаращенными глазами. Да и они тоже. Драконы, люди, эльфы, оборотни, Пушинка смотрят на меня. Только Шарон Фламир, стирая с лица слюну, резко подходит к Изольде и хватает её за волосы, тащит прочь, злобно ругаясь, шипя: – Ты не оправдала надежд. Надо как-то это остановить, так нельзя. Элоранарр обрушивается на крышу дворца. Оглядывается и как заревёт – пронзительно, жалобно, словно кого-то призывая… В ушах звенит. Кости всё же оплавляются от невыносимого жара, я падаю на колени. Хочется свернуться калачиком и не шевелиться, но так же нельзя, не на глазах у огромной толпы существ! |