Книга Зимняя роза, страница 98 – Дженнифер Доннелли

Стоя на коленях, доктор Джонс мелом рисовала план будущей больницы. Пыль и грязь дощатого пола ее ничуть не смущали. Рядом, тоже на коленях, стояла медсестра Элла Московиц.

– Нам нужны два водопроводных стояка, – долетал до Фионы голос доктора Джонс. – Один на северной стороне здания и один на южной. Тогда все этажи будут в достаточной мере обеспечены горячей водой…

– Постой. Умерь пыл, – сказала Элла, лихорадочно строчившая в записной книжке. – Ты хоть представляешь, каких денег это стоит?

– Нет.

– Громадных. Одни материалы сколько потянут, не говоря уже о работе.

– Инди, но почему сейчас? Почему непременно это здание? – вклинился в разговор мужчина; он хмуро косился на ржавые трубы, змеившиеся по стенам; унылую картину дополняли свисавшие с потолка провода; все лампочки в патронах были разбиты. – Здание в отвратительном состоянии и совсем небольшое.

– Зато дешевое, – ответила доктор Джонс. – Всего пятьсот фунтов. У нас ведь есть деньги на первый взнос.

– Есть, но первый взнос – лишь часть денежного уравнения, – возразил мужчина. – Ты это знаешь. Затем тебе понадобится ежемесячно платить по закладной, ремонтировать здание и наполнять его всеми медицинскими штучками-дрючками.

– Важно положить начало. Склад уже был бы нашим. А ремонт начали бы, когда соберем больше пожертвований.

– Ты не можешь угрохать деньги на эту развалину. Серьезные дела в такой спешке не делаются, – сказал мужчина.

– Но, Уиш…

– Индия, что с тобой? Ты вытащила меня из дома, заставила ехать сюда, по дороге мне все уши прожужжала. Я думал, и впрямь что-то стоящее. Этот склад никуда не годится. Объясни, чем вызвана такая спешка?

Индия присела на корточки.

– Я больше не могу работать у Гиффорда. Не могу, и все.

– Придется потерпеть. Ты сейчас не можешь хлопнуть дверью и уйти. Что случилось на этот раз? Что тебя выбило из колеи?

– Мы сегодня опять потеряли пациентку, – тихо сказала Элла. – Молодую мать. Ее звали Сьюзен Бриндл. Ей было всего девятнадцать.

– Прискорбный случай, но в вашей практике, насколько понимаю, такое случается часто.

– Она умерла от родильной горячки.

– Я не понимаю, что это такое.

– Послеродовой сепсис, которого не должно быть. Заражение легко предупредить, если бы врач, осматривавший Сьюзен, вымыл руки. Она пятая мать, которую мы потеряли за последние две недели. Все умерли по одной и той же причине. Двое новорожденных тоже умерли. Не выдержали жизни без матерей. От отцов в таких случаях никакого проку.

– Будь он проклят! – вдруг воскликнула Индия. – Чудовище! Ну почему он не может вымыть свои поганые руки? Это ведь так просто. Эффективность мытья рук перед осмотром многократно подтверждена Земмельвейсом, Пастером, Листером. И всего-то нужно подойти к раковине, тщательно намылить руки и тщательно смыть. Пустяк, который спасает жизнь роженицам.

Фиона заметила, что даже в гневе врач говорила спокойным тоном, управляя своими эмоциями. Ее заинтересовала эта женщина, способная держать в узде бурлящие чувства.

Элла невесело улыбнулась:

– Зато у доктора Гиффорда нашлось время проверить, готов ли счет на имя миссис Бриндл. Счет он вручил ее мужу вместе с новорожденной дочерью, а потом пожелал всего доброго. Вот так! Всего доброго овдовевшему отцу, который остался со слабеньким младенцем на руках. Представляете, Уиш?

– Его нужно остановить, – сказала Индия.

– А почему нельзя сообщить о его варварстве? – удивился Уиш.

– Для Индии это было бы равнозначно профессиональному самоубийству, – вздохнула Элла. – Сравните его авторитет с авторитетом Индии. Врач-мужчина с сорокалетним стажем и молоденькая докторша, проработавшая от силы два месяца. На чью сторону станет БМА?

– Это еще что за зверь? – спросил Уиш.

– Аббревиатура слов «Бесстыжие Медицинские Акулы», – сказала Элла.

Фиона закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Это всего-навсего Британская медицинская ассоциация, – пояснила Индия.

– Какая разница, что́ означают эти буквы?! – запальчиво воскликнула Элла. – Ассоциации плевать на наши возмущения. Мы не в силах остановить Гиффорда.

– Ошибаешься, Элла. Мы можем его остановить, – тихо, но уверенно произнесла Индия.

– Да ну? И как же?

– Если мы откроем больницу, его пациентки уйдут к нам. Ты сама говорила: с тех пор, как я начала у него работать, его дела пошли в гору. Большинство пациентов – мои. Если я уйду, Гиффорд потеряет и их.

– Старуха, ты бросаешь ему вызов? – улыбнулся Уиш.

– А что еще мне остается? Я могу молча смотреть, как этот коновал гробит все новых пациенток. Могу заявить на него, и меня, скорее всего, лишат лицензии. Что бы ты стал делать на моем месте?

В голосе Индии Фиона уловила легкую дрожь. Индия встала. Эмоции, которые до сих пор ей удавалось сдерживать, были написаны у нее на лице. Фиону глубоко тронула смелость этой женщины. Смелость, недоступная пониманию мужчин. Но Фиона это понимала, поскольку прекрасно знала, какую цену платит любая женщина за допуск в мужской мир.

– Теперь понятно, почему тебе приспичило покупать это здание, – сказал Уиш. – Ты хочешь положить начало. Что-то лучше, чем ничего.

Индия кивнула:

– И потом, Уиш, за него просят совсем дешево.

«Останови ее, – потребовал у Фионы внутренний голос. – И помоги ей».

– На самом деле здание совсем не дешевое, – сказала Фиона, подходя к ним. – Задняя стена вот-вот рухнет. Посмотрите наверх. Видите? Крыша прохудилась. Судя по белому пятну на кирпичах, она постоянно протекает. Просить за это здание даже половину названной цены – грабеж на большой дороге. Если агент по недвижимости будет убеждать вас в обратном, гоните его прочь.

Индия стремительно обернулась.

– Миссис Бристоу! Живая и здоровая! – воскликнула она.

– Только благодаря заботам вас двоих. И зовите меня просто Фионой. После митинга я повсюду искала вас. Хотела выразить свою благодарность. Вы же тогда спасли не только меня, – сказала она, погладив живот.

Фиона рассказала, что в тот день она пряталась под подиумом, пока опасность не миновала. Затем выползла, позвала своего перенервничавшего мужа, и он быстро отвез ее домой.

– Как вам удалось выбраться с площади? – спросила Фиона.

– Я – лягаясь и вопя, – ответила Элла. – Но это я. А Индию полицейская лошадка погладила. К счастью, только слегка. А ночь мы провели в полицейском отделении.

– Что-что? – оторопел Уиш.

– Спасибо, Элла. Премного тебе благодарна, – буркнула Индия.

– Так ты переночевала в кутузке? Ты? – громко расхохотался Уиш. – Ты побывала на митинге лейбористов? Индия Селвин Джонс, какая же полосатая у тебя жизнь. Фредди об этом знает?