Книга Зовите меня Джо, страница 8 – Пол Андерсон

– Какие-нибудь трудности? – поинтересовался Реймонт.

– О, привет, констебль, – ответила она по-английски. – Да нет, все в порядке. Просто я думаю, как бы тут оформить интерьер покрасивее. От меня ждут рекомендаций в этом плане.

– Может, что-нибудь наподобие римских бань?

– Ага! – весело прищурилась Седлер. – Это идея. Но тогда сколько всякого нарисовать нужно? Нимфы, сатиры, тополевые рощицы, здания храмов и тому подобное? Ну что ж… – Она рассмеялась. – Предложу нимф и сатиров. Не понравится – всегда можно переделать, только бы красок хватило. По крайней мере, будет чем заняться.

– Неужели кто-то может прожить пять лет – и еще пять, если нам суждено вернуться, – рассчитывая на хобби? – медленно проговорил Реймонт.

Седлер снова рассмеялась:

– Никто не сможет, конечно. Не волнуйтесь. У каждого на борту полно работы: у кого – научные изыскания, у кого – роман о Великой Космической Эпохе, у кого – преподавание греческого языка вперемежку с тензорными вычислениями.

– Конечно. Я читал программу. Как думаете, она сработает?

– Констебль, да будет вам! У других же экспедиций все получалось, а мы чем хуже? Поплавали бы лучше, поныряли бы, что ли, – посоветовала Седлер, усмехаясь.

Реймонт изобразил улыбку, разделся, повесил одежду на поручень. Джейн Седлер восхищенно присвистнула.

– Ого! – воскликнула она. – Да вы, констебль, культурист, не иначе, – целая коллекция бицепсов, трицепсов и прочего.

– Такая работа. Надо держать себя в форме, – немного смущенно отозвался Реймонт.

– Послушайте, заходите как-нибудь ко мне, когда будете свободны от дежурства, покажете какие-нибудь упражнения, что ли…

– Я бы с радостью, – сказал Реймонт, окинув оценивающим взглядом фигуру Джейн. – Но дело в том, что мы с Ингрид…

– Ладно вам. Я же пошутила. У меня, похоже, в ближайшее время тоже появится постоянный возлюбленный.

– Правда? Кто, если не секрет?

– Элоф Нильссон, – ответила Седлер и предостерегающе подняла руку. – Только, пожалуйста, ничего не говорите. Да, он, конечно, не Адонис. И манеры у него не самые любезные подчас. Но он такой умный, наверное, самый умный на корабле. Его так интересно слушать. И еще… – Она отвела взгляд и закончила: – Он так одинок…

– А вы просто красавица, Джейн, – сказал Реймонт. – Послушайте, у нас с Ингрид тут встреча назначена. Может, присоединитесь к нам?

Джейн запрокинула голову.

– Черт подери, вы хоть и полицейский, а все-таки человек! Не бойтесь, я не выдам вашу тайну. И не задержусь здесь. Личная жизнь – это личная жизнь. Желаю вам тут наедине удачи.

Она помахала рукой и ушла. Реймонт проводил ее взглядом и прыгнул в воду. Вскоре в бассейн вошла Ингрид.

– Прости, что опоздала, – извинилась она. – Была связь с Луной. Очередные идиотские расспросы – как у нас тут дела. Поскорее бы уйти в глубокий космос.

Ингрид поцеловала Реймонта. Он не ответил на поцелуй.

– Что случилось, милый? – обеспокоенно спросила она.

– Скажи, ты считаешь меня слишком грубым? – спросил он требовательно.

Она ответила не сразу. Ее светлые волосы искрились в лучах флуоресцентного света, поток воздуха слегка пошевеливал их. Из спортивного зала доносился шум игры. Наконец Ингрид ответила вопросом:

– Почему ты спрашиваешь?

– Из-за одной фразы. Ничего дурного, но все равно обидно.

Линдгрен нахмурилась:

– Я тебе уже говорила… несколько раз, когда ты наводил порядок… словом, ты вел себя более жестко, чем нужно, на мой взгляд. На корабле нет дураков, злодеев и саботажников, пойми.

– Что, мне не следовало обрывать Норберта Вильямса, когда он за обедом начал поносить шведов? Знаешь, такие замашки ни к чему хорошему не приведут. Я понимаю, – сказал Реймонт, сцепив одной рукой другую, зажатую в кулак, – военная дисциплина тут ни к чему, она нежелательна… пока. Но я видел столько смертей, Ингрид. Может настать такое время, что мы просто не выживем, если не будем действовать сообща и реагировать на приказы как положено.

– Да, безусловно, на бета-Третьей, – согласилась Линдгрен. – Хотя автоматическая станция не сообщила о каких-либо признаках наличия там разумной жизни. В худшем случае нам там встретятся вооруженные копьями дикари – но вряд ли они будут настроены враждебно по отношению к нам.

– Я не об этом. Я об опасностях типа бурь, землетрясений, болезней. Бог знает, сколько всякого такого может оказаться на планете, совершенно не похожей на Землю. Мало ли что может случиться по пути. Я не уверен, что люди знают о Вселенной абсолютно все.

– Банально.

– Да. Старо, как космические полеты, и еще старее! Однако не менее реально от этого. – Реймонт задумался, подбирая слова. – Я растерян. Ситуация для меня непривычная. Я пытаюсь… каким-то образом… сохранить само понятие власти, дисциплины. Нет, не тупого повиновения уставу и офицерам. Понятие такой власти, которая имеет право послать человека на смерть, если это необходимо, ради спасения остальных.

Она смотрела на него удивленно и испуганно.

– Вижу, ты не понимаешь, – вздохнул Реймонт. – Не можешь понять. Ты жила в слишком благополучном мире.

– Может быть, ты сумел бы мне это объяснить как-то иначе, – нежно проговорила Ингрид. – Может, я бы тоже смогла помочь тебе кое-что понять. Это будет нелегко. Ты ведь никогда не расставался с оружием. Но давай попробуем, ладно? – она улыбнулась и шлепнула его по бедру. – А сейчас, глупыш, мы не на работе. Давай поплаваем?

Ингрид разделась. Реймонт не спускал с нее глаз. Она любила занятия спортом, после которых загорала под ультрафиолетовой лампой. У нее была красивая грудь, широкие бедра, тонкая талия. Чудесный бронзовый загар очень шел к светлым волосам.

– Боже мой, – восхищенно проговорил Реймонт по-русски. – Ты просто красавица!

Она грациозно повернулась на носке.

– К вашим услугам, господин, если поймаете!

Ингрид побежала к трамплину и четко, красиво нырнула. Ее прыжок получился замедленным из-за малой силы тяжести – что-то вроде балета в воздухе. И брызги воды так же замедленно взметнулись и упали.

Реймонт не стал нырять с трамплина – прыгнул прямо с бортика. Плавать было приятно. В воде невесомость не чувствовалась. Казалось, будто купаешься в реке или в море. Ингрид как-то сказала, что из-за таких чудесных мелочей она вряд ли будет мучиться ностальгией. Весь космос принадлежал человеку.

Они плавали наперегонки, ныряли, выныривали, Ингрид то подплывала к Реймонту, то выскальзывала из его объятий и уплывала, и их веселый смех эхом отскакивал от стен. Когда наконец Реймонт догнал и обнял ее, она обвила его шею руками и прошептала:

– Ну все, ты меня поймал…