Книга Улыбка бога, страница 35 – Диана Бош

Бойко протараторив все, что просил Илья, она сосредоточенно слушала ответ. А он внимательно наблюдал за ней. И вдруг лицо ее вытянулось, став испуганно-виноватым. Затем рука ее с телефонной трубкой безвольно опустилась, и девушка тихо произнесла:

– Мне сказали, что Илья Григорьевич умер. Больше месяца назад. Извините.

– А что с ним случилось?

– Автомобильная катастрофа. Разбился...

Вроде бы он и готов был к этому, но услышать о своей смерти из уст другого человека было странно и неприятно. Хотелось, глядя на испуганное лицо девушки, рассмеяться в ответ и сказать: «Ерунда, вот он я, жив!»

Хотя уже в следующее мгновение он осознал, что есть нечто, еще более странное: мир вокруг неуловимо изменился. Он стал враждебным, и в нем больше не было места Илье Григорьевичу Захарову, ювелиру, мужчине пятидесяти семи лет. Он исчез, перестал существовать.

– А где его похоронили? – Наверное, лицо у Ильи в этот момент было очень расстроенным, потому что девушка притронулась кончиками пальцев к его рукаву и сочувственно сказала:

– Мои соболезнования. Ваш друг, должно быть, был очень хорошим человеком, раз вы его так любите.

Он протянул ей деньги, но она обиженно затрясла головой:

– Не надо, уберите! У вас такое горе, а я буду деньги с вас брать?!

И, махнув на прощание рукой, быстро пошла по улице.

Илья долго смотрел ей вслед, думая о своем, потом медленно побрел к метро. Прохожие то и дело оглядывались на него. Высокий и худощавый, с тонкими чертами лица, он всегда привлекал внимание женщин. Но сейчас бросался в глаза контраст, несоответствие его облика и манеры держаться тому, как он был одет.

* * *

Подавив желание проехать в центр города на такси и напомнив себе, что нужно экономить, Илья спустился в метро. Количество людей, едущих на работу, его поразило.

Илья не был в метро уже лет десять и теперь, вертя головой по сторонам, понимал, насколько отстал от жизни. Толпа, сосредоточенная, мрачная и злая, влекла его за собой. И он невольно подчинялся ее ритму и заражался ее настроением. Доехав до станции «Охотный ряд», Илья поднялся наверх и направился по Моховой до Большой Никитской. Там располагался ювелирный магазин и центральный офис, где работала Александра. Тот самый, где еще совсем недавно именно он был хозяином, и который теперь – по завещанию – принадлежал его дочери. Напротив магазина располагалось маленькое кафе. Илья зашел туда, заказал чашку кофе и сел у окна наблюдать.

Ему повезло, долго ждать не пришлось. Вскоре подъехала машина, и из нее вышли его дочь и внуки – близнецы Алиса и Митя.

«Вы почему не в школе?» – чуть было не крикнул Илья, но вовремя удержался.

Александра показалась ему осунувшейся и бледной. И до того не отличавшаяся особой полнотой, сейчас она выглядела едва ли не изможденной, и у Ильи от жалости сжалось сердце.

Подавив порыв вскочить, немедленно догнать дочь и поговорить с ней, расплатился за кофе и бутылку минералки и, быстрым жестом дернув молнию на куртке, вышел на улицу.

Там дул пронизывающий северный ветер. В сочетании с морозом такая погода вызывала единственное желание: поскорее оказаться дома в тепле. Илья поднял меховой воротник, пряча в него лицо, засунул руки в карманы и ссутулившись направился к метро. На полпути остановился, вспомнив, что так и не купил Федоровичу «Беломор».

– Папиросы, – пробормотал он, – где же их сейчас берут? Может, в каком-нибудь ларьке? Или специальном магазине?

Увидев впереди вывеску табачной лавки, он ускорил шаг и направился к ней.

– Извините, это не вы перчатку уронили?

Голос показался ему знакомым, и Илья на ходу бросил:

– Нет.

«Марк Глазовский, – мелькнуло в голове. – Сейчас до него дойдет, что это я, и он кинется меня догонять».

От этой мысли его прошиб холодный пот, и Илья быстро свернул в первую попавшуюся подворотню. Он быстро шел вперед, стараясь оказаться как можно дальше от места встречи со старым знакомым. Хотя и понимал, что вряд ли Глазовский бросится его догонять.

– Эй, мужик, закурить есть? – Три фигуры отделились от серой стены в узком проходе и загородили ему дорогу.

– Не курю, – буркнул Илья, не глядя, и попытался между ними пройти.

– Ты смотри, дядя с нами говорить не хочет, – противным визгливым голосом сказал второй, – морду воротит.

– А мы его сейчас манерам научим, – засмеялся первый.

Илья почувствовал, как затылок пронзила резкая боль, и потерял сознание.

* * *

В лесной сторожке Константин Федорович готовил кулеш. Он так по привычке называл это блюдо, хотя прекрасно знал, что в оригинальном рецепте обязательно должна присутствовать крупа. Но все равно предпочитал готовить кулеш только из картофеля. Главное – это хорошо протомить вместе овощи и мясо, так, чтобы они стали похожи на густой суп, когда картошка почти полностью рассыпается и образует густую кашицу. В остальном рецепт кулеша был прост: кидай в кастрюлю все, что в погребе залежалось. Морковка, лук, капуста, болгарский перец, засоленная стручковая фасоль – в дело шло все. В конце варки он добавлял соль и пряности, и блюдо получалось такое, что, как выражался сам Константин Федорович, за уши не оттянешь.

Раньше его друзья специально собирались на Федорычев кулеш. Да вот жаль, почти никого уже в живых не осталось. Один за другим старая гвардия уходит – кто заболел, кто погиб...

И когда прекратились традиционные встречи давних друзей, Константин Федорович перестал готовить кулеш. Для кого? Одному такое блюдо грустно есть – оно требует задушевных разговоров. Вот для Ильи – да. С дорогой душой! Сейчас он приедет, сядут они за стол, и беседа будет литься рекой.

Айки вздрогнул и поднял уши. Потом вскочил и, глядя на дверь, вдруг тоскливо и тонко завыл.

– Ты чего? – испугался старик. – Думаешь, случилось что-то?

Он еще сам не верил тому, что произнес, но пес метался по дому, взвизгивая и скребя лапами дверь, а у Константина Федоровича заныло от недобрых предчувствий сердце.

Он обернулся на часы. Половина десятого. Илье еще рано вернуться, он даже в маршрутку вряд ли успел к этому моменту сесть.

А Айки выл тягуче, тоскливо. То на мгновение затихая, то снова начиная с взвизгивания протяжно выть.

Федорович накинул на плечи тулуп и вышел на воздух. Ветер гнал по небу серые тучи, и снег злыми колючками впился в лицо.

– У-у-у, – опять по-волчьи, задрав длинную морду вверх, «запел» пес.

Старик помрачнел.

– Что ты знаешь, Айки, расскажи. Это с Костей что-то случилось? – Он подошел и, присев около пса, лаково гладил его и трепал по холке. Слезы предательски застилали глаза, леденя веки на морозе. – Видишь, каким я на старости лет сентиментальным стал. Нервы совсем ни к черту. Ладно, что поделаешь. Если в назначенное время он не приедет, я сам отправлюсь в Москву. Костю... то есть. Илью искать. А ты сторожи дом. Понял?