Книга Статистике вопреки, страница 3 – Алиса Евстигнеева

— Минуты три у нас есть, — бросив взгляд на настенные часы, резюмировала я.

— Альбина… Мы можем где-нибудь нормально поговорить?

— О чём? — устало вздохнула, падая на стул и растирая пальцами виски. Голова взрывалась от обилия мыслей, хотелось поставить весь мир на паузу и переварить всё случившееся. Думаю, что недельки тишины и одиночества мне хватило бы вполне.

Он посмотрел на меня с таким видом, словно до конца не мог решить, действительно ли я идиотка или просто успешно притворяюсь. Хотя, если быть предельно честной, я сама порой в этом сомневалась.

— Откуда у тебя дети?

Вопрос меня разочаровал и взбодрил одновременно. Как бы я не любила своих девочек, но это явно не то, что мечтает услышать каждая женщина от мужчины, с которым у неё имеется определённый анамнез за плечами.

— Тебе рассказать, откуда берутся дети? — огрызнулась, после чего сама же приуныла. Мысли сами собой метнулись к содержимому стиральной машины.

— Спасибо, с этим я как-нибудь сам, — в том же тоне вторил мне Орлов. — Ладно, с детьми потом разберёмся. В конце концов, это не проблема.

  Ха. Это надо ещё моих девочек знать! Так, стоп… Он вообще о чём?

 — Не проблема для чего? — оторвав глаза от пола, который с упоением рассматривала всё это время, непонимающе взглянула на Лёшку. Он возвышался надо мной во весь свой гигантский рост, скрестив руки на груди.

— Для отношений, — сказал как отрезал этот двухметровый гад.

Я же слегка зависла, вяло перебирая в голове все известные мне определения данного слова и жалея о том, что в своё время не особо ходила на пары по философии и социологии, а зачёт по психологии вовсе получила благодаря папе, который попросил кого нужно за непутёвую дочь. У Женьки тогда как раз активно резались зубы…

— Каких отношений? — даже не растерянно, а скорее заторможенно уточнила я.

Лёшу это добило окончательно, и он театрально закатил глаза, на что я решила обидеться. Между прочим, его сюда никто не звал, сам припёрся.

— Аля, не тупи! — гаркнул он настолько гневно, что я нервно заёрзала на стуле. — Сама подумай. Мы с тобой знакомы всю жизнь. И… и уже не раз доказывали, что… мы не чужие друг другу люди. Ты не можешь отрицать всего того, что было. И наша последняя встреча...

— Упаси господи, — вырвалось у меня, но то ли Лёшка уже вошёл в раж, то ли просто увлекся своей горячей речью, но он просто проигнорировал моё замечание.

— Я весь последний месяц только и делал, что думал о нас.

— Это так мило.

На этот раз меня услышали.

— Ты можешь просто выслушать меня и не ёрничать?

— Не могу.

— Альбина!

— Зато честно.

Его дыхание стало заметно тяжелее, а лицо налилось кровью — весь орловский внешний вид говорил о желании убивать. Но мне как-то было всё равно, даже мысль промелькнула сказать, что женщин, а тем более возможно беременных (чур меня!) бить нельзя. Но думаю, первое он и так прекрасно знал, а второе… а о втором я сама ещё была не готова говорить.

— Короче… Вознесенская! Я предлагаю тебе встречаться! — сказано было таким тоном, будто он искренне желал, чтобы я сейчас убилась об стену.

Но я оценила, честное слово оценила, ибо меня вдруг очень резко затошнило. А судя по тому, как округлились Лёшкины глаза, я ещё и позеленела — он стремительно оказался на корточках у моих колен, старательно заглядывая мне в лицо.

— Всё в порядке?

Вместо ответа я смогла лишь икнуть (спасибо, что не блевануть, очень уж хотелось) и в полном смятении уставилась на Орлова, борясь с желанием спросить, а почему именно сейчас? Почему не четырнадцать лет назад, почему не восемь? Чёрт возьми, ну почему не полтора месяца назад?! До безумия захотелось разрыдаться, да так, чтобы он обязательно пожалел. Прижал к себе и погладил по голове, как сделал это однажды в классе восьмом.

К счастью, отвечать мне не пришлось. В дверь постучали с характерным звуком, наводящим на мысль, что Тася каким-то чудом нашла свои маракасы, припрятанные мной в самый тёмный угол самого дальнего шкафа.

— Маааааам, — вопило моё дитя. — Я пить хочу!

Поскольку появление дочери пришлось очень кстати, я поспешила отпереть дверь и прижаться к кухонной стойке, дабы не быть пришибленной. Таисия в минуты азарта открывала дверь с ноги.

На кухню она влетела почти мгновенно. Две тоненькие косички с кудряшками на концах прыгали по плечам, а на щеках горел румянец. Дочь остановилась посреди пищеблока и огляделась по сторонам, прицениваясь к обстановке, после чего вполне комично поинтересовалась:

— А чё это вы тут делаете?

Хотя я готова поклясться, что тот самый фильм с Евстигнеевым в роли товарища Дынина она не видела.

— Разговариваем, — как можно более флегматично отозвалась, надеясь, что напряжение, всё ещё висящее между мной Лёшкой, останется для неё незамеченным.

— А… — разочарованно отозвалась Тася и поплелась к холодильнику, из которого тут же была извлечена пачка томатного сока.

Тася очень размеренно и планомерно извлекла из сушки стакан, открутила крышечку тетрапака, налила сок, закрутила крышечку, убрала картонную упаковку обратно в холодильник, вытерла за собой случайно пролитую каплю сока, сполоснула тряпочку, повесила её на батарею. Ну чудо, а не ребёнок! И всё это с таким ангельским видом, что я не сразу смогла сообразить, что не так в этой картинке.

Сок.

Тася взяла полный стакан в руки.

Томатный сок.

Отправилась со стаканом в руках в сторону выхода.

Тася и томатный сок.

Приблизилась к Орлову.

Чёрт, она же ненавидит томатный сок!

— Тааа…

И да, конечно же, я не успела: содержимое стакана в одно мгновение было вылито прямо на светло-голубой джемпер Орлова.

— Упс, — изрекла Таська.

В кухне повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь моим шипением:

— ....сссссь, — остатки попытки остановить дочь.

Лёшка застыл и кажется, даже дышать перестал, лишь смотрел, как ярко-красная жидкость стекала с джемпера на джинсы, капая вниз, прямо на его идеально белые носки.

— Таисия! — на мой взгляд излишне драматично ужаснулась Женька, по-тихому нарисовавшаяся на кухне. — Какой кошмар! Простите, пожалуйста!

Старшая из детей подскочила к Лёшке и ухватилась за край его кофты.

— Она у нас неловкая по жизни!

— Это у неё от мамы, — сквозь плотно сжатые зубы процедил Лёшка.

Женя зачем-то потыкала пальцем в расплывающееся красное пятно и с видом бывалой хозяюшки вздохнула.