Книга Хоттабыч под прикрытием, страница 48 – Ирина Успенская, Татьяна Богатырева

— Мисс Яна? — вежливо окликнул меня эльф, и я поспешно обернулась, нацепив на все лицо самую доброжелательную улыбку. Кажется, перестаралась — лицо у него стало какое-то…

Странное, короче.

Зато Нюська уже вернулась и как раз успела подстелить под роженицу сперва клеенку (и знать не хочу, где она ее взяла!), а потом и пеленку.

— Комбинезон стащи, — скомандовала я. — И трусы, или что там… Я пойду руки помою. А вы, Грег… Вы идите вон… покараульте. Чтоб туристы не ломились. Скорую поторопите… короче, понадобитесь, позовем!

Зеркало в туалете отразило пятнисто-бледную физиономию и ласковую улыбку профессионального доктора Лектора. Вот так обратно и пойду, может, Роза с перепугу сама родит…

Так, Преображенская, возьми себя в руки! Если что пойдет не так — лучше не задумываться, что с тобой сделает ее английский муженек, да и с Нюськой заодно. Как бы вам самим не родить от такого стресса. Даже не забеременев.

Водку Нюська тоже раздобыла и, стоило мне вернуться в зал, не дожидаясь просьбы, щедро плеснула мне на руки, а потом и на стерильную марлевую салфетку.

— Щиплет, — брякнула Роза, когда я начала аккуратно обрабатывать… то, что положено обрабатывать в такой ситуации.

— Табаско щиплет, — буркнула я. Щиплет ей, видите ли! Можно подумать, мне легко. — Я ж тебя не им мажу! Хочешь, Смита позовем, пусть подует! И не хихикай, у меня тут все трясется! Не трясись, говорю, все нормально, у Преображенских во время родов еще ни одна кошка не пострадала… Нюська, маму твою Лизу, ты мне тут для декора стоишь? А ну быстро и радикально успокоила роженицу!

Заржали обе. Причем немедленно. Ну… зато не нервничают, более чем достаточно, что психую я!

А роды-то действительно экстренные! Права оказалась Нюська насчет двадцати минут.

Кажется, это была моя последняя связная мысль. Дальше я не думала совсем, только механически действовала — управляла дыханием, стоило появиться головке, приподнимала Розу, когда пошли плечи, опускала и снова приподнимала. Кажется, кто-то мне помогал, возможно, Нюська. Или ангел-хранитель. Или еще кто-то…

Кажется, кто-то ругался на английском и русском вперемешку, а кто-то еще, возможно, даже я, поддерживал на латыни.

Реальность я осознала немного позже, когда уже отсосала из носика младенца воду резиновой грушей, хрен знает, откуда взявшейся и кем сунутой мне в руку. Нюська тем временем быстро и легко перевязала и перерезала пуповину — хрен знает, чем. Я не смотрела.

Меня мутило.

Прямо ко мне кто-то подошел — судя по силуэту, мужчина, и я с немалым облегчением сунула завернутого в пеленку младенца ему в руки.

«Чтоб я еще хоть раз!» — подумала я и с чувством глубокого удовлетворения впервые в жизни потеряла сознание.

Роза

Я подозревала неладное с самого обеда. Уж слишком все хорошо складывалось. И родня нашлась, и от мэра легко отделалась, и денек выдался просто чудесный. А главное, леди Селия Говард мирно дрыхла и не пиналась.

Но я очень надеялась, что затишье продлится до ужина, а лучше — до понедельника, когда мы полетим обратно в Лондон.

Ага. Три раза.

Эти Говарды… и Джеральды туда же! Не могут без приключений!

Мне даже не показалось, что я описалась. Я сразу и точно поняла, что рожаю. Вот прям щас. В задрипанной кафешке посреди города Энска.

Ой, что бу-удет… что мне Кей ска-ажет… и какую ехидную морду при этом сде-елает… Ведь говорила мне мисс Гретхем: вам категорически нельзя никуда ехать до родов! Мы с ней из-за этого поругались. Да что там поругались! Она просто — напросто отказалась лететь со мной в Россию. А я отказалась оставаться в Англии и умирать со скуки. И мисс Гретхем, лучший акушер всея Великобритании, послала меня на хрен. Вежливо. О-очень вежливо. Как только англичане умеют.

Спросите, каким местом я думала, когда перлась в Рашу на сносях и без доктора? Честно скажу — не знаю. Надеялась на великий русский Авось.

Не прокатило.

Утешало меня только одно. Рядом по чистой случайности оказались лучшие акушеры-гинекологи родной Раши. Между прочим, профессор Преображенская еще меня принимала. Моей маме, известной военной журналистке, и то пришлось навертеть финты ушами, чтобы попасть к ней, в роддом для жен партийной верхушки. А мне вот так просто достались целых две Преображенские.

Говарды — везучие, сил нет. Иначе бы давно вымерли со своей-то любовью к адреналину.

В общем, я совсем не нервничала. Это потом отходняком накроет, а сейчас — фигня война. Рожаем.

Так что я послушно улеглась на диванчик, понаблюдала за тем как Грег очищает помещение от публики и персонала, а потом — звонит… Ага. Кею. И тут же докладывает мне:

— Милорд скоро будет.

— А Бонни?

— Мистер Джеральд тоже.

— Не пускай Кея, пока я рожаю! Это… неэстетично!

— Не волнуйтесь, миледи. Вы прекрасны всегда, — невозмутимо отвечает мой личный мистер Смит, и я понимаю, что присутствовать при родах мой муж будет. Даже если ему придется посадить самолет на колхозном поле и бежать сюда бегом.

Странное дело. С тем, что на все это будет смотреть Бонни, я смирилась легко. Даже пожалуй обрадовалась. Когда я рожала Джейми, он очень меня поддерживал. В буквальном смысле — за руку. И развлекал. А вот Кей… ну… все же он лорд… не принято это…

Плевал Кей на «принято — не принято». Первый раз он со мной согласился, чтобы только я не нервничала, а сейчас — шиш вам. Припрется. Как пить дать, припрется!

— Приподнимаемся, — командует Аня, прибежавшая откуда-то с пеленками, клеенками и чем-то там еще.

Я благополучно отвлекаюсь от глупых мыслей. Сначала на Аню, а потом на Яну. Вот сразу видно, эти двое на родах собаку съели. Все так спокойно, Яна меня смешит… А еще она похожа на Кея. Что-то такое в мимике, наверное. И ощущение надежности.

— Не спим, Розочка, не спим. Мы рожаем или медитируем?

— Медитируем, — вздыхаю я. — Десять секунд между схватками, я посчитала. Ох…

Последние уже сильные. Больно. Не очень, меньше чем когда Селина пиналась. Но уже часто. И дыхание перехватывает.

— Дышим, вот так, дышим… — командует Яна.

И я дышу. Глубоко, правильно дышу… пока меня не скручивает уже настоящей схваткой. Тогда я кричу… и…

Внезапно оказывается, что за руку меня держит Бонни. Он одет во что-то белое, наверняка стерильное. Я толком вижу только его лицо.

— Все отлично, Мадонна, — улыбается он. — Дыши. Уже скоро.

И я снова кричу, сжимая его руку. И снова — что-то вокруг меня происходит, но я не вижу и не осознаю. Из меня лезет наружу нечто… о боже! Почему я согласилась на это?! Ду-ура! Никогда больше! Ненавижу мужчин!