Книга Страх никогда не стареет, страница 29 – Геннадий Сорокин

– Фаина. Теперь про нее.

– Я тебе уже говорила, что она очень давно в нашем доме. Лет, наверное, пятнадцать, если не больше. Относилась она ко мне как к избалованной хозяйской дочке, которой и хотелось бы иногда дать затрещину, да нельзя. Но она всегда была как тень, как привидение. Сильно на глаза старалась не попадаться, но и без нее все хозяйство бы встало. Отец всегда ей хорошо платил. А она вела уединенный образ жизни, и мне так кажется, запросы у нее были скромные. Одна, сколько себя помню, всегда была не замужем. Как у нее было с мужчинами на самом деле, я не знаю.

– А с женщинами?

– У тех, кто родился в ее годы и был воспитан на ортодоксальной морали, такого извращения в принципе быть не могло.

Она с интересом посмотрела на меня:

– В те времена, как я слышала, и секса-то между советскими людьми не было, а ты про лесбиянство загнул. Или что-то было?

– Вообще-то в те времена много чего было. Только учти, что мне к началу перестройки самому было тринадцать лет. Так что экспертом по тем временам я выступать не могу. Ну, давай дальше.

– В какой-то момент, я уже тебе говорила, мы стали терять бдительность. Тут и она, наверное, все и поняла. Ко мне ее отношение стало каким-то натянутым, холодноватым. Я думаю, что она тоже обо всем догадалась.

– А мать не могла ей рассказать?

– Боже упаси! Мать в это дело никого и ни за что бы посвящать не стала. Фаина сама могла догадаться. Как-то раз она внезапно вошла и могла по моему внешнему виду понять, что к чему. Она в тот раз извинилась и ушла, ну а мы не стали разборки наводить. Сами виноваты, не закрылись.

– Где это было?

– Хочешь, покажу?

– Хочу. Это не там же, где потом была видеозапись?

– Там, пошли.

Мы направились в личные покои сенатора, где я еще не был и откуда утром навсегда была изгнана крепко пьющая вдова. Я прижал Наталью к себе, коротко чмокнул, и, держа руку на ее талии, проследовал на неизвестную территорию. Напряжение между нами, если оно и возникало, полностью сошло.

Она привела меня в небольшую комнату, которая была чем-то средним между кабинетом и комнатой отдыха в директорском офисе крупной компании. В особняке, где живешь, такую комнату иметь вроде бы ни к чему, но у Ралифа Худатовича, как видно, было своё мнение.

У окна этой комнаты стоял большой письменный стол с компьютером и двумя телефонами. Одну, глухую стену, занимали книжные полки от пола до потолка. Напротив окна стоял большой кожаный диван. На таком диване могло бы усесться человек восемь. Я лично видел такой в первый раз. Над диваном на стене висела панель плоского телевизора. В углу какие-то тумбочки, на стенах пейзажи в рамочках.

– Это у отца второй кабинет. Есть еще один, в совершенно деловом стиле, со столом для совещаний, ну и все такое. Он иногда целый день работал дома, то в этом кабинете, то в том. Всем без исключения было строжайше запрещено входить в кабинет, когда он там работал. Если ему кто-то был нужен, вызывал по внутреннему телефону. Когда он был в кабинете, то обычно закрывал дверь на ключ. Когда мы с ним договаривались встретиться, я в определенное время подходила к двери, скреблась по ней ногтями, и он открывал. Потом, когда все сделали, он выходил, проверял коридор, и выходила я. Отсюда можно сразу же спуститься на первый этаж в подсобные помещения. Сделано это для того, чтобы прямо в кабинет из кухни подать покушать. Он иногда ел прямо в кабинете. Ну и получалось так, что я выходила отсюда вниз и из подсобки могла попасть в зал или к себе в комнату. Или вообще выйти незамеченной из дома. Или пройти в библиотеку, если матери не было в этом крыле. А тут мы забыли закрыться. Вернее, дело было так, отец всем сказал, что он будет работать в другом кабинете. Потом ему, видимо, захотелось, и он позвал меня уже в этот кабинет. Мы с ним были на диване, ну и он первым делом на мне халат распахнул. Тут Фаина и ввалилась. Времени у нее рассмотреть меня в таком виде была пара секунд. Но, видать, все, что нужно, увидела. Тут мы сами были виноваты. Дверь не закрыли, и к тому же Фаина могла считать, что отец работает в другом кабинете. Вряд ли она специально зашла. Отец за такое бы мигом с работы выгнал.

– Кстати, с какой точки вас снимали?

– Раньше, вон там, практически под потолком, была полка с цветами. Они свисали чуть ли не до пола. Отец считал, что это разнообразит интерьер. Вот с той точки все и было снято. Все, блин, на этой проклятой записи, как в хорошем порнофильме. Специально так не получится. Все от начала и до конца. Кто-то все здорово рассчитал. А может, просто кто-то выбрал из десятка записей самую яркую.

– Стоп! А ты-то откуда эту запись видела, если, как говорит Валера, отец диск сразу же разломал? Ты ведь запись видела?

– Диск он тут же разломал, это так. Но примерно через неделю, как мы его выгнали, я прихожу на работу, у меня на столе лежит запечатанный конверт, в нем обычный CD-диск, а на нем эта самая запись. Даже со звуком, правда, не очень хорошего качества. Я с диском к отцу. Он вызвал начальника охраны, наорал на него, мол, у меня из кабинета что-то пропало. Но все разбирательства ни к чему не привели. Замок в кабинете стоял простейший, ключ подобрать – плевое дело. К тому же ключи есть на вахте. Видеокамеры наблюдения тогда на нашем этаже не стояло. Вот такие-то дела, Саша. Отец побожился, что прикажет убить всех причастных к этому делу. И если бы нашли, кто сделал запись, то этот человек был бы покойником. Отец наверняка подыскал бы убийц. Такого унижения он никогда бы никому не простил. Я чуть не впала в депрессию. Представь, кто-то в твоем собственном доме тайно подсматривает за тобой. Кто-то все о тебе знает. Это ужасно.

– Да, мерзкая история. Есть над чем призадуматься. И как ты вышла из положения?

– Ну, немного на душе стало легче, когда Валерку выгнала. Потом стала выпивать, отец все понял и отправил меня на месяц в отпуск, в Грецию. С собой дал столько денег, что я себе ни в чем не отказывала. Поверь, отдых на море с большой пачкой денег – лучшее средство от хандры.

– Так, осталось поговорить о сестрице.

– Ты примерно догадываешься, кто мог установить аппаратуру? – Она уклонилась от ответа.

– Выбор невелик. Но только при том условии, если ты никого и ничего не пропустила. И если твой отец случайно не проболтался. И если это не дело случая: хотели записать служебное совещание и выведать секреты, а получили порнофильм. Только долго что-то думали, что с ним делать. Такой вариант тоже нельзя исключать. Хотя все склоняется к тому, что писали специально вас. Вот еще вопрос: а ты часом рожать не думала?

– От кого, от Валеры? Пошутил, что ли?

– Наташа, он ведь все-таки твой муж был.

– Да я бы его все равно выгнала. Отцу бы только нос утерла, и полетел бы Валерочка далеко-далеко. А рожать от него я не дурочка.

– Да, семейка у вас очень интересная. Но кто-нибудь мог подумать, что ты раз – и забеременеешь? Хотя бы для того, чтобы у сенатора внук появился? Инна-то вроде бы с пополнением рода не спешит?